Кари Мора

Внутри пещеры увлекаемый неизвестно чем трос нырнул под размытый волнолом и до звона вытянулся в струнку, роняя капли воды. А потом вдруг обмяк и бессильно свалился обратно в воду.

– Да вытаскивайте же его! – гаркнул Шнайдер.

Не сводя глаз с экрана лэптопа, с головной камеры Феликса он видел, как под ним стремительно проносится морское дно, подсвеченное мечущимся туда-сюда лучом шахтерского фонаря. Матео с Умберто отчаянно крутили лебедку, поднимая сбрую.

Из дыры она показалась только с нижней половиной Феликса – в ремнях остались лишь туловище ниже пояса и ноги, опутанные розовато-серыми петлями кишок.

А неподалеку, со стороны залива, поверхность воды вдруг взрезала рука Феликса, оставляя за собой пенистый след, словно перископ подводной лодки. Казалось, будто она машет им на прощание. Вскоре рука исчезла из виду.

С минуту все собравшиеся молчали.

– Пропала моя волына, – наконец горько произнес Бобби-Джо.

Умберто задумчиво потрогал панаму Феликса с уложенными на нее солнечными очками.

– И как теперь быть с домом? – вопросил он.

Ганс-Петер отобрал у него очки.

– Один человечек в конторе Феликса просто влюбился в эти очки, – сказал он. – А панамку можешь оставить себе.

Глава 12

Рано поутру Кари уже натирала морковку для salsa picante, которой Хульета обычно торговала на фермерском рынке.

Большой белый какаду что-то сердито бормотал со своей жердочки, явно недовольный криками петухов по соседству.

– Chupa huevos![45] – буркнула птица.

Как и Кари, Хульета в свое время получила лицензию сиделки по уходу за лежачими больными, и полученные на курсах знания теперь ей очень пригодились – мать навсегда прикована к постели, а ни медицинской страховки, ни денег на оплату врачей не предвидится.

Крошечную квартирку Хульеты они обставили разномастной тяжеловесной мебелью, подаренной им родственниками престарелых пациентов, которых они сопровождали до самого конца. Родственники больных вообще очень любили этих двух молодых женщин – всегда приветливых и жизнерадостных, достаточно сильных, чтобы перевернуть или усадить пациента, лишенного возможности самостоятельно двигаться, и способных смотреть на что угодно, не выдавая своих эмоций на лицах. Мебель была удобная, но слишком громоздкая, отчего кое-где в маленькой квартирке приходилось буквально протискиваться.

На стене в гостиной висел красивый постер какого-то концерта в Тель-Авиве, прошедшего в 1958 году, а в прихожей – фотография Хульеты в бикини, примеряющей корону «Мисс Гавайские тропики».

– Кари, можешь подогреть бутылочку? – крикнула Хульета из спальни сквозь вопли младенца.

В этот момент у Кари зазвонил мобильник. Ей пришлось вытереть руки о фартук, чтобы выудить его из сумочки. Звонил Антонио, из-за руля своего пикапа.

– Кари, слушай меня внимательно. Как ты смотришь на то, чтобы заработать сегодня четыре сотни баксов?

На секунду ему даже пришлось оторвать телефон от уха.

– Простите? Прошу прощения, сеньорита, никаких «этих штучек» не будет. Negocio legítimo, totalmente. Tu sabes que soy un hombre de mi palabra.[46] Мне вправду нужна твоя помощь, Кари. Хочу кое-куда заглянуть… Не, не, только посмотреть! Подсоби немножко, а?

Глава 13

Перспектива заработать солидную сумму подвигла Кари слегка пошиковать – вместо того чтобы тащиться в Северный Майами-Бич на автобусе, она связалась с «Убер» и вызвала машину, что обошлось ей в девять долларов двадцать один цент.

Нужный дом располагался неподалеку от канала под названием Змеиный ручей – в районе маленьких аккуратных домиков, владельцы которых в поте лица зарабатывали себе на жизнь. Большинство из них даже могли позволить себе держать в садиках манго и папайю, а то и лимонные деревца.

Этот дом единственный был основательно запущен – номинальным его владельцем считался банк, забравший его за просрочку платежей. Пять лет назад владельца участка как-то прямо посреди ночи арестовала миграционная служба, чтобы незамедлительно депортировать на родину, и с тех пор дом так и пустовал. Обе стороны судебной тяжбы, связанной с участком, категорически запретили друг другу производить там любые ремонтные работы. Во дворе там тоже росло манговое дерево – уже основательно зачахшее и очень нуждающееся в подрезке и подкормке.

Кари обратила внимание на этот дом уже несколько месяцев назад и сразу же переписала себе информацию с выставленного в начале подъездной дорожки объявления о продаже. Договорилась насчет осмотра. Проводил его скучающий банковский клерк, у которого Кари явно не вызвала делового интереса. Впустив ее в дом, он остался сидеть в машине, прикладываясь к бутылочке с шоколадным молоком и барабаня дряблыми бледными пальцами по рулю. Клерк уже успел поделиться со своим начальством соображением, что Кари «в жизни не осилить ипотеку, хоть ты тресни». Нетерпеливо нажимал на сигнал, чтобы ее поторопить.

На сей раз Кари приехала сюда одна.