Карибская сага

– Здесь, в Испании, – неторопливо рассказывал Куликов, – рестораны, кафе и прочие всякие трактиры – это часть культуры, своеобразные клубы по интересам. Вечерняя жизнь в этих заведениях часов в девять вечера начинается и длится практически до трёх-четырёх утра. И это притом, что рабочий день у многих начинается уже в шесть-семь утра…. Когда испанцы спят? Не знаю. Впрочем, ещё и сиеста есть – дневной послеобеденный сон…. А сидеть весь вечер, или там всю ночь, в одном и том же кабачке здесь не принято. В одном посидел часик: вина белого попил, паэльей закусил, в домино поиграл – в другой ресторанчик пошёл. Там красного вина попил под орешки фисташковые, с друзьями о корриде вволю потрепался, попел под гитару – порулил дальше. Некоторые особо стойкие за ночь обходят больше десяти заведений…. Кстати, в будние дни здесь мало кто дома готовит, все питаются по кафешкам и ресторанчикам. Зато в выходные наблюдается насквозь обратная картина. Почти все забегаловки закрыты напрочь. Всё потому, что у испанцев так заведено: в выходные обязательно надо ходить в гости к ближайшим родственникам, или наоборот – родственников тех принимать у себя. Испанцы всякие старинные обычаи и традиции чтят старательно, на полном серьёзе…

Потом они посетили ещё одно интересное заведение – единственный во всей Барселоне баскский ресторан. Название этого ресторана было совершенно не выговорить, сколько ни старайся, а с баскского языка на русский оно переводилось как «Копчёный».

В просторном холле «Копчёного» были развешены чёрно-белые фотографии и гравюры, на которых были запечатлены спортивные национальные развлечения басков: поднятие гигантских валунов, стрельба из самодельных арбалетов, игра во что-то, смутно напоминавшее русскую лапту. И официанты были как на подбор – нестандартные: у одного большое круглое родимое пятно размещалось ровно посередине лба, у другого широкий багровый шрам прихотливо змеился от виска до подбородка. Колоритные и импозантные личности, по национальности – все баски, конечно же.

Попробовали баскскую кухню – занятная штуковина. Нику особенно хамон понравился.

– Настоящий классический хамон – это копчёный окорок чёрной полудикой горной свиньи, – вещал всезнайка Куликов. – Забивают чёрных свиней по поздней осени, а окорока до весны зарывают в белейший горный снег. По весне крупные куски свинины и окорока засаливают и вывешивают рядом с каминными дымоходами. И годами эти окорока висят над очагами, дополнительно подкапчиваясь. Время от времени от них отрезают куски и снова вывешивают под тёплый дым. Чем окорок старше по возрасту – тем он дороже. Говорят, что в одном испанском ресторанчике есть хамон, который стоит дороже чёрной икры…

Ранним тёплым утром «Кошка» покинула гостеприимный порт славной Барселоны. На пирсе сиротливо жались в кучку несколько местных бродяг, глядя вслед отходящей яхте с нескрываемой завистью и ничем не прикрытой тоской.

Пошли на юг, вдоль испанского побережья. Стоял полный штиль, поэтому шли сугубо на дизеле, паруса даже не пытаясь поднять. Жара стояла страшная – за сорок градусов.

– Кошмар долбанный на все четыре стороны света! Кальмарову печень в перехлёст, да с оттяжкой! – кратко обрисовал своё отношение к такой погоде интеллигентный капитан Куликов.

От безделья Ник решил – как-то на рассвете – половить рыбки.

Чтобы русский человек в свободное время рыбки не половил?

И не мечтайте о таком, потому как не дождётесь, даже до самого морковкиного заговенья…

К толстому капроновому шнуру привязал старый ржавый крючок, на камбузе разжился куском слегка пованивающей солонины.

И что вы думаете? За пару часов поймал пять килограммовых рыбин. Красивые такие рыбины, с чешуёй – под старинное серебро.

Фьорд сказал, что это, мол, светлая макрель.

«Чудак, право», – насмешливо подумал Ник. – «Откуда в Средиземном море взяться макрели? Книжки умные и толстые надо читать на досуге. Обычная скумбрия, но очень красивая…».

Айна из этой добычи Ника, печально улыбаясь, – как и всегда в последнее время, таких разносолов наготовила – язык собственный проглотишь…

Через без малого трое суток прошли Гибралтар.

– Меж Геркулесовых Столбов лежит моя дорога, меж Геркулесовых Столбов, где плавал Одиссей… – тихонько напевал Ник стоя на носу яхты. Он никогда не предполагал, что эта песня может иметь отношение к его скромной персоне. И вообще, Городницкий – молоток. Не соврал совсем, у Столбов, действительно, было очень много дельфинов. Грели они там спины или просто так тусовались – совсем и неважно.

Вышли в Атлантический океан. Тут ветра было – сколько хочешь и даже больше. Пришло время тугих парусов. Опасался Ник слегка: справится ли? Ведь не обучен был он этому делу. Даже названия парусов пугали нешуточно: большой грот, фок-стаксель, бом-кливер…

Оказалось, что ничего страшного-то и нет, для существенного облегчения работы матросов (Куликов в помощники к Нику определил Гешку Банкина), были придуманы всякие хитрые лебёдки и другие механические тяги. Главное, крепко-накрепко запомнить: когда что крутить надо, когда на что нажимать…