Карибские сокровища

Сразу определить, к какому виду относится дохлый кит, довольно мудрено. Только облазив всю тушу и определив ее строение, мы утвердились в догадках, что это кашалот. Тогда же мы поняли, в каком положении он лежит и какие части этой истекающей жиром груды мяса соответствуют отдельным органам животного. Оказалось, что кит лежит на правом боку, спиной к берегу и к мангровым зарослям, брюхом к открытому морю и головой к востоку. То, что такое колоссальное существо было занесено волнами далеко в глубь мелкой дельты, объясняется, должно быть, тем, что вначале туша была раздута возникшими при гниении газами и обладала большой плавучестью, почти не погружаясь в воду. Недавно туша лопнула вдоль границы ребер и позвоночника на правой стороне спины. В результате вся масса осела, внутренности вывалились на отмель под брюхом, а воздух и вода получили доступ в полость тела. Тяжеленная голова и массивная передняя треть тела, состоящая из костей, мышц и сухожилий, словно якорь, удерживали тушу в глинистом дне, в то время как средняя часть покачивалась на волнах. Тем не менее по плавающей туше можно было ходить, не дожидаясь, пока вода спадет и она целиком ляжет на отмель.

При жизни этот левиафан был покрыт лоснящейся серой кожей. Теперь же его туша была желтого цвета, словно изрыта оспинами, а по консистенции представляла собой нечто среднее между резиной и взбитым сухим английским омлетом… Из нее непрерывно сочился прозрачный янтарный жир, скапливаясь в ямках и впадинах лужицами глубиной в несколько дюймов. По мере того как вода отступала с отливом, из нее показывался сначала громадный лопатообразный плавник, затем небольшая дырочка (мы знали, что это ушное отверстие) и, наконец, глаз, прищуренный с несколько неуместным выражением веселого лукавства.

Море быстро отхлынуло, и мы получили возможность обойти вокруг и хорошенько рассмотреть животное. Мы измерили его — он оказался в длину от носа до хвоста пятьдесят футов, однако пропорции кашалота (Physeter macrocephalus) — самое поразительное явление в животном мире. К примеру, глаз от уголка до уголка был всего десять дюймов длиной, передний плавник — всего четыре фута, а хвостовой плавник, единственный «двигатель» этой живой подводной лодки, был не больше семи футов в поперечнике. Самое замечательное у этого животного — голова. В ней было семнадцать футов от точки над глазом до дыхала, как ни странно сильно смещенного влево от середины морды. Таким образом, целая треть длины животного и по сути дела почти треть его массы приходились на голову — она по форме близка к цилиндру, спереди как бы обрублена и больше пяти футов высотой. В голове у кашалота находится резервуар, наполненный пропитанной жиром тканью.

Наш кашалот погиб не меньше чем месяц назад, а может, и того раньше — при таком изобилии жира и в соленой морской воде разложение идет очень медленно. Даже для самой Природы освободить прибрежную отмель от огромной груды плотного, крепкого мяса — непростое дело. Насколько же китовое мясо неподатливо, нам предстояло испытать в ближайшее время. Мы приехали на этот раз только для того, чтобы определить объем предстоящих работ, сделать измерения и фотографии, проверить состояние туши, наметить, на какой стадии отлива удобнее всего сделать главные разрезы и расчленить тушу.

У нас в наличии имелось полдюжины мачете для резки сахарного тростника, привязанных к длинным шестам, два больших ножа для свежевания крупной дичи, крепкая пила-ножовка и точильный камень. Альма, невзирая на мои возражения, решила помогать нам.

К тому времени, как мы завершили предварительный осмотр, море отступило к самому горизонту. Перед нами расстилалось поле бурой грязи шириной в две мили, перепаханное бороздами и гребнями — работа пахаря-великана. Полуденное солнце палило нас сверху, а кит издавал самое тошнотворное зловоние — когда ты голоден и хочешь пить, это всепроникающее густое зловоние кажется до крайности отвратительным.

Чтобы вернуться в наш лагерь, надо было пересечь полосу ила шириной в три четверти мили — в залив впадали две «речки», а идти в обход берегом, как вы увидите из дальнейшего, было невозможно.