Карибский брак

– Ну да, она годами мучилась, думая, что вам сказать. Мне она не раскрывала подробности, иначе я сейчас сообщила бы их вам. Она говорила, что создала для вас жизнь намного лучше той, которая ждала вас. Я могу предположить, что это было связано с каким-то скандалом. Но почти ничего не происходит без скандала, не так ли?

Новость о ее рождении что-то изменила в ее жизни, хотя Лидия не могла понять, что именно. Она сердилась на себя за то, что поверхностно воспринимала родителей, а также на мать за то, что она так и не сказала ей правду.

В этот вечер, обнимая дочерей, она поклялась себе, что никогда не предаст их. Она хотела узнать у отца, кто была ее настоящая мать, но сиделка Мари сказала, что отец слишком плохо себя чувствует, и не пустила Лидию к нему. Она стояла перед домом из белого камня, где выросла и где вьющиеся растения окружали окно ее бывшей детской, и ощущала себя здесь незваным гостем.

– Ты мог бы соврать мне? – спросила она вечером мужа.

– Не могу представить, о чем я мог бы тебе соврать, – ответил он.

Погода была холодной, но они вышли в сад и глядели на звезды. Соловей молча порхал с ветки на ветку. Анри был добрым, поистине хорошим человеком и очень любил мать Лидии.

– Мне кажется, это как раз то, что тебе надо, – говорила ей мать об Анри. – С ним ты не будешь знать горя.

Анри говорил, что ему снятся созвездия и Лидия.

Сама Лидия никогда не могла запомнить своих снов, они таяли в тумане, стоило ей проснуться. «У меня не бывает снов», – отвечала она, когда муж спрашивал ее об этом, хотя чувствовала, что это не совсем правда. В ее снах мелькали какие-то птицы, которых она не могла толком разглядеть, слышались неразборчивые голоса, звук морского прибоя.

Анри хотел показать ей планету Нептун, но она видела в телескоп только какое-то синее завихрение среди блестящих белых точек. Она думала о том, что ее мать оказалась не ее матерью, и вспоминала то, что происходило между ними. Теперь все это, любой кивок или взгляд приобретали новый смысл. «Я все равно люблю тебя, – думала Лидия. – И даже больше, чем прежде. Мы с тобой неразлучны».

Бледно-рыжие волосы матери с возрастом поседели. Она не утратила свой стиль, и некоторые, особенно служанки, боялись ее холодного взгляда. Она любила стильные вещи, причем именно ее стиля. В ее спальне были красные лакированные стены и покрывала сизого цвета. У отца была своя комната в конце коридора, пропахшая сигарным дымом. Мать говорила, что не переносит запах дыма и громкий храп отца, но их разделяло не только это. Отец постоянно преподносил жене подарки, однако предпочитал проводить время на стороне. У него была где-то еще одна квартира – якобы для деловых встреч. Когда он глядел на мать Лидии, в его глазах мелькало что-то вроде недоумения, словно он забрел не в тот дом и не к той жене.

Незадолго до смерти мать сказала Лидии:

– Обращай внимание на женщину, с которым у мужчины была связь до тебя. Если он обходился с ней плохо, значит, так же будет обходиться и с тобой.

Они сидели вдвоем в комнате матери, где был вовсю растоплен камин, хотя на улице был май. Лидия была уже замужем и любила своего мужа. Она рассмеялась.

– Что касается Анри, то мне придется присмотреться к его матери, – сказала она.

Но когда после смерти Элизы в доме появилась Мари, Лидия поняла, что имела в виду ее мать. Отец не был верным мужем. Он делал жене дорогие подарки – рубиновый кулон из Индии, шелковые платья, жемчужные бусы, камеи кремового цвета, но, по всей вероятности, такие же вещи дарил и другим женщинам. Лидия вспомнила, как они с мамой были в магазине и продавщица сказала, что месье Родригес недавно заходил и покупал подарок. Тогда Лидия не могла понять, почему это так расстроило маму.

В холодный ноябрьский день Лидия опять пошла к отцу. Листья на деревьях были красно-коричневыми. С неба наползали сырость и туман, предвестники дождя. Она была укутана в плотную черную накидку, в которой была на похоронах матери на еврейском кладбище в Пасси. Лидия постучалась в дверь дома, где она выросла. Мари, открывшая дверь, была удивлена и сказала, что отец отдыхает.

– Мне нужно поговорить с отцом, – бросила Лидия и, не слушая возражений, вошла в дом и поднялась по лестнице, по которой ходила тысячу раз. Миновав комнату матери, она пошла дальше. Отец лежал в постели, пододвинутой к окну, чтобы он мог смотреть в него. Он повернулся к дочери, думая, что это Мари. Сиделка следовала за Лидией по пятам. Лидии показалось, что отец оживился при виде дочери. Возможно, он был все-таки не совсем равнодушен к ней.

– Ему необходим отдых, – сказала Мари.

С этим трудно было поспорить, тем не менее Лидия настояла на том, чтобы Мари оставила их с отцом наедине, и плотно прикрыла за ней дверь. Затем села на стул с жесткой спинкой, стоявший около кровати. Отец скользнул по ней взглядом и уставился в окно.

– Какая-то птичка поет, – сказал он.

Птички не пели, шел дождь.

– Она не была моей матерью?

Хотя глаза отца были подернуты белой пленкой, они еще оставались очень голубыми.

– Ты родилась на Сент-Томасе, – сказал он.