Карибский реквием

Действительно, из тины выглядывал торс Джими Клиффа, и Даг направился прямо туда. Под ногами что-то хрустело. Здесь, должно быть, был погребен весь магазин: сувенирные ракушки, кепки, очки от солнца… Даг сильно ударился ногой обо что-то твердое. Он пощупал: дерево. А, ну да, прилавок. Обогнув его, он добрался до Джими Клиффа и наклонился, решительно погрузив руку в слой метровой грязи. Ничего. Даг погрузил руку еще глубже и кое-что достал: классификатор фотографий из красного пластика. Дата прочитывалась очень четко: 1984. Он положил его на прилавок и снова приступил к поискам.

Выудив пятнадцать папок, Даг выпрямился. Спина нестерпимо ныла. Все это время Манго просидел, не шевелясь, погруженный в свои одинокие мечтания. Даг подумал было о том, что неплохо бы перекопать всю лавочку лопатой. Нет, слишком долго. Он склонился опять. 1978, 1991.

– Каsaye?[82]

Мальчишка лет двенадцати, одетый в синие потрепанные шорты, с недоумением разглядывал Дага. Манго харкнул на землю, выпустив струю слюны с волокнами травинок.

– Фотографии ищет.

– Это тяжело, – прокомментировал мальчишка, ковыряя в носу.

– Если ты мне поможешь, я дам тебе десятку, – бросил Даг, не выпрямляясь. – Американских долларов.

– Аппои ау![83] – откликнулся мальчик, широко улыбаясь беззубым ртом.

Он пробрался к Дату и с энтузиазмом присоединился к его поискам.

– Все с ума посходили, – пробормотал Манго, вновь закрывая глаза. – В Вавилоне одни ненормальные. Пусть Господин Океан поскорее наведет порядок!

Солнце было уже в зените, и Даг чувствовал, как по спине струится пот. Пора заканчивать. Он подыхал от жажды.

– Может, этот?

Мальчишка протягивал ему альбом с обтрепанными уголками. Даг бросил на него рассеянный взгляд, мечтая о бокале ледяного пива, которым себя вознаградит, и выхватил альбом из рук мальчика. «1970 – 1971». Слава богу, он нашел его!

– Ну что, этот, месье?

– Да-да, этот, – рассеянно ответил Даг, жадно пролистывая альбом.

– Тогда, может, добавите?

– Подожди меня, я куплю тебе сандвич.

Перед его глазами проплывало лето 1970-го. какой-то смеющийся тип с гарпуном, на который насажена гигантская дорада. Белая девушка с большой голой грудью лежит под пальмой, рядом с ней вверх ногами ее парень.

– На фиг мне сандвич, я их каждый день ем.

Туристы ужинают при свечах. Мальчик выходит из воды, отряхивая ласты. Местная жительница в шляпе и белых перчатках, с молитвенником под мышкой.

– Тогда мороженое.

Радостно смеялись влюбленные, сотни сплетенных в объятиях парочек прогуливались перед прилавками открытых рынков.

– Я не ребенок, bаmwenanCRS[84] — канючил мальчишка, пока Даг быстро перелистывал защищенные пластиком страницы.

Есть! Его палец остановился. Вот, светловолосая женщина в розовом платье пытается отвернуться, чтобы не попасть в объектив. Это была она, Лоран! Он постарался восстановить в памяти черно-белый газетный оттиск. Да, это была она, и в ней по-прежнему нечто неуловимо знакомое. Да нет же, что за бред, это не Лоран, это… И все-таки… Он почувствовал, как ледяной холод поднимается к сердцу. Он медленно отодвигал палец, открывая лицо человека рядом с женщиной. Молодой негр, гордый, как петух, с гитарой на ремне.

Вне всякого сомнения, отец Шарлотты.

– Ну, тогда пива? – настаивал мальчишеский голос. Отец Шарлотты. Он нашел его. «Неплохая работа, – похвалил он себя, отодвигая пластик, чтобы вынуть фотографию. – Чертовски неплохая работа, парень, ты можешь гордиться собой». Его пальцы скользили по самодовольной улыбке молодого самца, победоносно выпятившего грудь. Да, он нашел его, отца Шарлотты. И самое забавное, что он хорошо его знал. Даже слишком хорошо.

Потому что это был он, Дагобер Леруа, во всей своей красе.

Даг медленно выбирался из месива, которое когдато было магазином, скользя по грязи, не ощущая ее и не слыша болтовни мальчишки; его взгляд был прикован к цветному оттиску. Неужели у него и в самом деле когда-то было это выражение лица самодовольного идиота?

– Ты нашел, что искал, man? – спросил Манго, поднимая веки.

– Да, спасибо.

Манго вздохнул. «Невероятно: какой-то болван в канареечного цвета трусах является сюда, чтобы найти фотографию двадцатипятилетней давности в тоннах грязи, и, бах, находит ее. Может, стоит организовать что-то вроде экскурсии, „охота за фотографией", десять франков с человека, игра без проигрыша. Да, со всеми этими психами, которых столько развелось на планете, почему бы и нет?» – думал он, насмешливо следя за Дагом из-под век.

Даг сел на полуразрушенную стену, по-прежнему не отрывая взгляда от фотографии. Мальчишка подошел к нему, ткнул грязным пальцем в изображение молодого Дага:

– Это твой сын, да?

– Нет, это я.

– Ты?

Окинув его взглядом с ног до головы, он возобновил расспросы:

– А это кто? Твоя doudou?[85]

– В общем, да.

– Ничего для белой. А пива ты мне купишь?

– Да отвяжись ты! – раздраженно рявкнул Даг.

Мальчишка улыбнулся, засунув палец в нос. Даг поднялся и пошел туда, где оставил брюки. Он положил фотографию в карман для револьвера, кое-как вытерся банановыми листьями и оделся.