Карибский реквием

Мальчишки! А, ну да, дети, которые служили прикрытием Аните Хуарес. Камиль землю носом роет. Надо признать, это куда интереснее, чем расследовать какую-нибудь кражу с витрины. Он с любопытством всмотрелся в возбужденную физиономию ретивого подчиненного, который стоял перед ним, запыхавшись и сверкая линзами очков.

– И что дальше?

– Они мертвы!

– Что? – искренне удивился Го.

– Утонули, оба! – объявил Камиль торжествующим тоном, будто демонстрируя трофей. – Их только что выловили в заливе Гран-Гуфр. На них наткнулись два туриста, которые занимались подводным плаванием. Они застряли в трещине скалы, а ноги запутались в водорослях. К сожалению, случай классический: один из них застревает, другой пытается прийти к нему на помощь и оба тонут. Там внизу такие течения и водовороты.

Го медленно помассировал виски, затем вытер руки о белую хлопчатобумажную рубашку, оставив на ткани две серые дорожки.

– Ты думаешь, эти несчастные дети утонули, Камиль? – насмешливо спросил он.

– Нет, это все она. Она от них избавилась, – ответил Камиль, дрожа, словно собачонка, которая видит, что хозяин наконец направляется к двери. – Эта сволочь их убила, как топят щенков. Но почему? Почему ей было так важно для выполнения контракта приехать сюда, в Гран-Бург? Не могу понять.

«И не поймешь, – хохотнул Го. – Итак, Анита Хуарес, не колеблясь, избавилась от детей… Хуарес или… » Он щелкнул пальцами:

– Их опознали?

– Нет. Это, вне всякого сомнения, бездомные дети. Их, наверное, подобрали на улице, пообещали интересное путешествие, деньги, и вот в итоге они оказались в Гран-Гуфр.

«Они были из тех маленьких бродяжек, которых снимали в порнофильмах для психов, в так называемом „жестком порно" с детьми, – с горечью подумал Камиль. – А этому толстому борову Го на это явно наплевать. Нет, все-таки шеф – тупая скотина. Не хватает только пучка соломы в углах губ, чтобы сходство сделалось полным. Когда я, Камиль Дюбуа, стану окружным инспектором, я наведу тут порядок!»

Го жестом поблагодарил его и сделал вид, что вновь погрузился в изучение клавиатуры компьютера. Камиль направился к двери, задавая себе вопрос, какого черта он вообще ломает себе голову над этим делом, тем более что оно, похоже, никого, кроме него, не интересует.

– Эй, Камиль, постой-ка! Известно точно, когда это произошло?

– Вскрытия еще не делали, тела только что доставили в морг, но описание полностью соответствует.

– Ты неплохо поработал.

«А это да, вот за это спасибо, – подумал Камиль inpetto[86], — очень мило с твоей стороны, жирная свинья. Думаешь, я тут в благодарность на лапках тебе прислуживать буду? Тяф-тяф!»

Камиль вышел, закрыв за собой дверь чуть более резко, чем он это делал обычно. Го ухмыльнулся. Из мальчишки мог бы выйти прекрасный коп. Из тех, кто стремится все понять. Выяснить. Найти. Из тех, кто сильно рискует оказаться в результате на кладбище. Но сейчас у него были дела более срочные, чем Анита Хуарес. Он быстро набрал номер и с некоторой опаской стал прислушиваться к гудкам, раздававшимся в пустоте. Только бы Заслон оказался на месте… Внезапно трубку сняли, и старческий голос произнес:

– Да?

– Охота открыта, – прошептал Го.

На том конце провода возникла тишина, затем голос взмолился:

– Я слишком стар. Все это в прошлом…

– У нас нет выбора.

– Но ведь говорили, что… – возразил было голос.

– Насрать мне, что там говорили. Леруа все знает, ты это понимаешь? Он знает.

– Да я уже давно этим не занимаюсь, – сопротивлялся голос.

– Сука, ты что думаешь, это игра? – взвился Го.

– Это была игра. Вспомни, Фрэнсис, это была игра.

– И эта игра плохо кончилась. Так что мы уже не играем. А ты берегись.

– Я стар, я устал.

– Всем на это наплевать, приятель. Решительно наплевать.

Го медленно повесил трубку, не обращая внимания на старика, который что-то еще бормотал на том конце. Напрасно они в свое время брали его с собой на охоту. Он уже и тогда был слабаком. Только создавал им проблемы. Его единственным преимуществом был внешний вид: он выглядел таким безобидным и внушающим доверие. Прекрасный заслон. Го хмыкнул, разглядывая пустой экран компьютера. Он сделал свой ход, теперь оставалось ждать.

Старик с яростью повесил трубку. Этот вонючий толстяк Фрэнсис Го! А какая надменность! Странно, что и через двадцать пять лет он узнал его голос: голос тяжелый, как перегар, голос, который умел шептать такие сладкие слова в минуты самой необузданной жестокости… Больной, да он просто больной. Садист. И если Го думает, что может запугать его… У него есть еще способы защиты. У него имеются доказательства, все доказательства, вот здесь, в этих пожелтевших папках. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.