Карибский сувенир

Зажав меж сухих, угловатых колен чурбан красного дерева, резчик, молодой мускулистый парень, внимательно осматривает его, думает, прикидывает: дескать, что же из него сделать? Небольшой гулкий тамтам, гибкую фигурку негритянки или слона? Посоветовавшись со стариком соседом, парень берет остро отточенную стамеску, деревянный молоток и снимает с твердого чурбана первую большую стружку… Завтра мы посмотрим, что у него получится. А вот у соседа, совершенно черного, высушенного годами и солнцем человека, получается великолепный слон. Не безвольная глыба мышц с уныло повисшим, будто пожарная кишка, хоботом, а чем-то разъяренное животное, опасное в эту минуту для всего живого, что только есть в Африке. Чуткие уши его оттопырены, сильный хобот, напрягшийся для удара, вскинут на взгорбленную спину, грозно выставлены вперед вырезанные из кости белые клыки. Наверное, слон учуял охотника или злого носорога, идущего через джунгли напролом… Любовно оглядывая прищуренными глазами творение своих рук, резчик осторожно подправляет острым ножом уши, подчищает акульей шкуркой толстые, как тумбы, ноги слона…

Рядом трудится другой резчик; около него на полке шеренга черных фигурок, сделанных из эбенового дерева. Фигурки удивительно похожи друг на друга: широкие носы, упрятанные под брови настороженные глаза, упрямо сжатые рты. Резчик бросает внимательные взгляды на прохожих — может, кто заинтересуется сделанными им фигурками? Бросает взгляды на прохожих и, не теряя времени, скребет твердое и тяжелое, как чугун, дерево. На полках крокодилы, львы, орлы, пироги, чучела колючих рыб, лук со стрелами, рога антилоп на лакированных дощечках. Все это создали терпеливые, умелые руки народных художников. В каждую вещицу вложены большой труд, выдумка и вдохновение.

Время нашего увольнения истекает. Как обычно, первого выхода в чужой город всегда не хватает, чтобы более или менее познакомиться с ним. Ну что ж, Дакар, до завтра!..

Вечером у нас на «Олекме» гости — трое матросов с испанского парохода, стоящего рядом. Смуглые, черноволосые парни Хуан, Мигель и Антонио очень энергичны и подвижны. Особенно маленький широкоплечий Хуан. На голове его красуется ярко-синий берет, рубаха без единой пуговицы просто связана узлом на мускулистом смуглом животе. Жестикулируя, Хуан рассказывает, что он рабочий из Мадрида, слесарь. Но безработица погнала в море на этом жалком корыте, с которого даже крысы уже сбежали. Год назад покинули они испанские берега, нанявшись на старый частный траулер, но заработки плохие. А дома ждут мать, жена и двое бамбино — ребятишек… А судно! Ох уж это судно! Стоит им попасть хоть в небольшой шторм — и конец, буль-буль… На нем даже радиостанции нет, чтобы попросить помощи. А вместо того чтобы ремонтировать, капитан лишь богу молится, надеется, что небо не допустит гибели этой лоханки с религиозным капитаном в дырявой рубке. Узнав, что я коллекционирую разные монеты, Хуан высыпает мне в ладонь горсть медяков. Я протягиваю ему значок с изображением крейсера «Аврора». Хуан, прищурив глаза, оглядывается через плечо на черный силуэт испанского судна и быстро прячет значок в самый глубокий карман: советский значок — это очень опасно. Из-за него можно остаться без головы…

На другой день уходим в город рано утром. Мы спешим — в обед отход. Очень хочется взглянуть на центр города, пройтись по улицам и площадям его деловой части. И мы ускоряем шаг, хотя ноги мучительно болят: намяли еще вчера.

Миновав узкие окраинные улицы, выходим к зданию парламента. Около его металлической ограды расхаживают взад-вперед два смуглолицых солдата. Они внимательно осматривают редких прохожих и стискивают в руках короткие пистолеты-пулеметы. Солдаты мерно прохаживаются по тротуару, а на них с высокого гранитного пьедестала надменно смотрит один из завоевателей Сенегала, бронзовый французский генерал. На выпуклой его груди зеленеют медали и ордена. Усатое лицо, похожее на морду собаки из породы сенбернар, самодовольно. Генерал еще твердо стоит на своем пьедестале, а за его широкой спиной упряталось в тени пальм белое здание французского посольства, с потрепанным флагом, укрепленным на крыше.

Эта бронзовая фигура напротив президентского дворца очень символична. Мне вспомнилась Гвинея, тоже совсем недавно бывшая колонией Франции. Там, в столице Гвинеи — городе Конакри, бронзовые французские генералы и миссионеры покинули свои пьедесталы. Они валяются, уткнувшись носами и презрительно сжатыми губами в землю, на одном из старых кладбищ…

Отчаявшись получить работу, лежат под жгучими лучами солнца голодные, бездомные люди.

В центре города тихо и знойно. Вокруг большой площади хоровод многоэтажных домов, вонзающихся крышами в голубое небо. Зазывают, лезут в глаза яркие вывески ресторанов, дансингов, отелей. В ожидании состоятельных хозяев застыли вдоль тротуаров сверкающие автомобили.