Карибский сувенир

Но вот в воде мелькнуло чье-то тело не совсем обычной формы. Сильная рыбина так рванула хребтину, что она соскочила с роликов ярусоподъемника. Поднатужившись, ребята подтащили необычное существо поближе к борту, вода вскипела, и нашим глазам предстала отвратительная сплющенная башка с серпообразным ртом и вытаращенными глазами. Через несколько минут странная рыбина появилась на палубе. Это была акула-молот, названная так за форму своей головы. Оказавшись среди людей, рыбина несколько раз вяло махнула хвостом и успокоилась. Я осторожно дотронулся до глаза — он не реагировал на прикосновение. Бывало часто, что акулы, только что бешено хлеставшие по палубным доскам хвостами, внезапно успокаивались. Но стоило подойти к какой-нибудь из рыбин, как упругое тело вновь взметалось в воздух… Чтобы точно убедиться, что акула сдохла, следует потрогать, предположим, палкой ее глаз. Если рыба еще жива, то из расщелины сбоку глаза выскакивает твердое кожистое веко — «ширмочка». Если же «ширмочка» не двигается, можно смело ходить около акулы, не опасаясь, что ударом своего хвоста она переломит вам ноги…

Сфотографировав акулу-молот, я передал ее в руки боцмана. Петрович не пропускал почти ни одной акулы, чтобы не вспороть ей живот. Он преследовал две цели: удовлетворял свею ненависть к акулам и знакомился с содержимым ее желудка.

Акулы неразборчивы в пище. Известны случаи, когда в желудках хищников находили бутылки с записками, бинокли, капитанские кортики и даже драгоценности.

Петровичу не везло. Ничего, кроме железных банок из-под консервированных сосисок и какой-то прокисшей газеты, внутри акул он не обнаружил. Сначала мы немного посмеивались над боцманом, но потом и я взялся за нож. Дело в том, что со мной, вернее, с моим фотоаппаратом произошла крупная неприятность. Случилось вот что: мне очень хотелось сфотографировать акулу не с борта судна, а из-под воды. Но лезть в воду ради такого снимка было слишком рискованно, и я сделал небольшое приспособление для подводной фотосъемки. В кусок органического стекла вмонтировал стекло, прикрепил перед ним «Зоркий» и все это приспособление одел в тонкий резиновый мешок. Перед съемкой взводился автоспуск, и подводный фотобокс спускался в воду на бечевках. Акулы все время плавали рядом. Они с интересом отнеслись к моему изобретению и подплывали поближе: дескать, что это за штуковина болтается на веревках? В тот же момент срабатывал затвор, и я выдергивал аппарат из воды… Сделав так три снимка, я в четвертый раз замешкался, и крупный бык, быстро хамкнув, проглотил все мое сооружение… Я потянул веревки на себя, но не тут-то было: акула рванулась так, что от капроновых концов на моих ладонях остались две розовые болезненные полосы… И вот, вооружившись ножом, я вскрываю акульи животы в надежде обнаружить свой фотоаппарат. Но, увы, аппарата нет. Остается успокаивать себя маленькой злой надеждой, что у того проклятого хищника от моей камеры произойдет жестокое несварение желудка и он подохнет в страшных мучениях. Ну, а если я прочитаю где-нибудь, что в акульем животе обнаружен фотоаппарат, то немедленно предъявлю свои претензии: паспорт с номером…

Ах ты, мерзкий бык! Проглотил, как пилюльку…

Карибское море не баловало нас тунцами — уловы были средними, но зато щедро знакомило со всеми хищными обитателями. На один из ярусов мы выловили несколько рыб — ваху и небольшую барракуду. Одна из ваху, или, как ее еще называют, «королевская макрель», была почти двухметрового «роста». У нее узкое длинное тело, почти цилиндрического сечения, острое рыло и сильный короткий хвостовой плавник. Вся рыба покрыта различными пятнами и полосами синего и фиолетового цвета. Казалось, что над ее раскраской усердно потрудился художник-абстракционист — так неприхотливо и небрежно разбросаны пятна и полосы по сильному серебристому телу… Мясо у ваху вкусное, и поэтому рыба имеет некоторое промысловое значение.

Когда выдернули из воды барракуду, то кто-то из матросов удивленно воскликнул:

— Смотрите, ребята, щука!

Действительно, барракуда напоминает обыкновенную речную или озерную щуку: точно такое же тело, такая же лобастая, зубастая башка и злые желтоватые глаза. Только, в отличие от озерной, морская щука окрашена не в зеленоватый, а почти в голубой цвет, и во рту ее вместо тысячи мельчайших зубов торчат большие белые клыки.

Рыбакам морская щука известна не за свое сходство с речными и озерными сородичами, а тем, что, шныряя в прибрежных водах, барракуды нападают на купающихся и наносят им своими клыками страшные, порой смертельные раны. Жители тропических стран большинство несчастных случаев в море, обычно приписываемых акулам, относят на счет этих щук.

В отличие от акул, которые обычно не подплывают близко к берегу, барракуды стаями в десяток рыб постоянно держатся в накатных волнах, добывая себе здесь оглушенных прибоем мелких рыб. Рыбы шныряют у пляжей. Тут и происходят трагические встречи любителей понырять в волнах с барракудами.