Карибское пламя

Но вдруг ей захотелось сдаться. Заскулить, попросить о пощаде, вновь испытать его любовь, пусть и обманчивую. Усилием воли она взяла себя в руки и обольстительно улыбнулась. Снова она подчинилась своему холодному, расчетливому уму, уступая страсти, которая была для нее еще более желанной. Это страсть любви, страсть ненависти.

— Хэлло! — Вот он, ее любовник. — Входи, — сказала она с таким радушием, с каким паук завлекает в свои сети муху.

Дэмон переступил порог каюты. Что ж, она первой начала игру. Теперь пора продемонстрировать ей, что и он умеет играть не хуже.

Но самое грустное, угрюмо размышлял Дэмон, что она могла все это без особого труда заполучить. Ирония судьбы! Если бы они поженились, то он передал бы ей все свои богатства, свое положение в обществе, и передал бы с радостью. Какой же настоящий богач не отдаст любимой женщине то, чего она так страстно желает? Бриллианты и рубины. Суда. Власть. Состояние.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросила Рамона.

Он быстро овладел собой.

— Спасибо. Выпью рому.

— Чем разбавить? Ананасовым соком, соком черной смородины?

— Ничем. Выпью неразбавленного.

Она налила ему рому и приблизилась к нему, держа стаканчик в руке. Какая же она красивая, какая убийственно опасная. Словно тигрица. Или греческая богиня, предлагающая своему смертному любовнику отведать сладкой амброзии перед тем, как убить его.

Дэмон зарычал. Трудно подобрать другое слово для того дикого, звериного возгласа, который вырвался у него изо рта. Он швырнул стаканчик на пол. Тот покатился по толстому белому ковру, и вязкий, темный кубинский ром быстро впитался в ворс. Схватив Рамону двумя руками, он бросил ее на себя. Глаза у нее округлились от неожиданности, но она не вскрикнула. Ответная, дикая страсть заклокотала в ней, а когда его губы с беспощадной силой прижались к ее губам, она приоткрыла рот и его язык в ту же секунду стремительно в него проник, сталкиваясь, сшибаясь с ее жарким языком.

Обхватив ее ягодицы руками, он так сильно прижимал ее к своему телу, словно хотел поглотить, затолкать себе внутрь. Ее короткая юбочка задралась, горячий поток хлынул во влагалище, а из открытого рта вырывались звуки, похожие на скулеж. Подняв руки, она пальцами впилась в его виски, пытаясь, закинув голову далеко назад, оторваться от него. Его сверкающий взгляд глубоко проникал в нее, а ласковые пальцы вдруг превратились в терзающие когти. Она тоже зарычала в ответ, а лицо ее исказил оскал, предупреждающий его о сильнейшем желании. Он почувствовал, как кровь ринулась вниз, к паху в ответ на его свирепое, чисто языческое желание. Она тяжело, учащенно дышала, чуть не крича от боли, когда он все сильнее прижимал ее к себе, словно хотел раздавить.

Оторвав от пола, Дэмон донес ее до кровати и с силой бросил на матрац. Не успела она опомниться, как он уже был на ней. Дрожа, словно в лихорадке, ухватившись за его рубашку, она резко рванула ее на себя. Пуговицы посыпались на кровать, а оттуда на ковер. Не спуская с нее глаз, он своими сильными руками разорвал на ней блузку — от громкого треска материи глаза у него расширились. Она заметила, что клочья разорванной шелковой блузки все еще, действуя ей на нервы, закрывают грудь, и с сердитым выкриком швырнула их на пол, освобождая свои набухшие, болезненно-чувствительные соски. Энергичным движением она притянула его голову к себе, как бы требуя доставить ей как можно больше удовольствия. Глаза ее сверкали. Она завопила, у нее перехватило дыхание, когда он больно впился в сосок зубами. Закричав еще раз от наслаждения, пронзившего ее, она лихорадочно подтолкнула его губы ко второму, а все тело ее содрогалось в конвульсиях всеохватывающего неистового желания. Они яростно сорвали с себя остатки одежды, и вот одно голое тело прижалось к другому.