Карибы

Четвертым, я бы поставил, Ходкевич Григория Александровича, так же без титульного магната Великого княжества Литовского. Ранее занимал ряд высоких должностей в княжестве. Был даже великим гетманом литовским. Не мало попортил нам крови во время Полоцкого похода. Но в 1569 году, в Лублине, в знак протеста против объединение Польши с Литвой, отказался от всех государственных и административных должностей княжества. В настоящее время ни каких должностей не занимает, но имеет громадный авторитет среди литовской шляхты, и не только православной, но и среди католической, хотя сам придерживается православия. До прошлого года, активно развивал русское-православное книгопечатание. Построил у себя в местечке Заблудово в 1568 году, при православном монастыре, типографию, в которой и издавал потихоньку церковные книги православного обряда. Однако в прошедшем году под сильным давление католического духовенства вынужден был отказаться от поддержки кириллического православного книгопечатания. И естественно, последнее, уже в этом году, благополучно загнулось. На сотрудничество с нами пошел охотно и даже денег взял не много.

Но меньше всего денег нами потрачено на Довойна Станислава Станиславовича, бывшего Полоцкого воеводы, которого, мы еще во время нахождения его с семьёй в царском плену, привлекли к сотрудничеству. Вот и отрабатывает пан Довойна свои ранее полученные монеты и отличное времяпрепровождения в «ужасном московитском плену».

На этих людей мы рассчитываем, с несколькими сомнениями, на сто процентов. А вот на Минского воеводу Горностай Гавриила Ивановича, пока на сто процентов рассчитывать не стоит. Хотя и православный магнат, но его отец, уважаемый Горностай Иван Иванович, занимавший в своё время пост наместника Дарсунишского, был так называемым «новым человеком», выдвинулся на вверх из слоев мелкой литовской шляхты. И его сыну, нынешнему Минскому воеводе, местная магнатерия это пока не забыла. Вот ему с одной стороны и хочется переменить все, поменяв монарха, тем более, что и «плюшки» за это отличные, как уже получил, так и обобщают. А с другой стороны, хочется войти в члены этой самой магнатерии полноправным членом, а для этого необходимо продемонстрировать верность польскому королю, быть им замеченным, обласканным и приближенным к трону. Вот и не может пока пан Гаврила решить куда ему податься. Так что золота и серебра этот крохобор у нас ещё не мало вытащит.

— Не чего это «железо» жалеть Валерий Глебович. Славу Богу у нас их запасы имеются не маленькие.

— Так же нельзя в полной мере рассчитывать и на родича бывшего великого гетмана литовского, Ходкевича Яна (Ивана) Иеронимовича, родившегося в 1530 году в этом большом магнатском роду. Губернатора Задвинского герцогства и генерального старосты жемайтского. Эта ветвь рода придерживалась лютеранского вероисповедания и Ваня получил воспитание в окружении протестантов. Притом и образование получил в Европе, обучался в Кёнигсберге, Лейпциге и Виттенберге. Был одним из самых главных и ярых противников унии Литвы с Польшей. Возглавляя литовскую делегацию на сейме в Люблине, сумел воспрепятствовать простому присоединению ВКЛ к Польше, путем поглощения последней первого. На том же сейме безрезультатно пытался не допустить перехода Волыни, Киевщины и иных земель княжества в состав Польши. При этом настроен антимосковски и ни в коем разе не поддержит царя Ивана Васильевича. «Там», он в своё время, выступал против кандидатуры Грозного на литовский и польский престолы, поддерживал кандидатуру «лягушатника». А потом перекинулся к «южному колбаснику», высказываясь за передачу ему трона Речи Посполитой. Но пока он наш тактический союзник. Вот оторвем Литву от Польши, тогда надо будет срочно, по тихому решать вопрос с данным Хоткевичем, раз и навсегда.

— Подготовьте мероприятия для окончательного решения вопроса с этим Янов и с лицами поддерживающих его. Желательно где-нибудь в одном месте и со всеми разом. И «хвосты» на тех же великопольских балбесов перекиньте.

— План, для данной операции, готовиться товарищ КОМАНДИР.

На чем собственно и закончился этот разговор, ибо уже через три минуты Брусилов был вынужден уйти, призвали неотложные дела службы.