Карикатура. Непридуманная история

О внешнем виде типичных нэпманов мы, например, можем судить по карикатуре Константина Ротова, на которой группа коммерсантов собралась в ресторане возле накрытого стола отметить какое-то событие. Одна из дам обращается с вопросом к солидному господину в деловом костюме (похоже, твидовом): «Интересно, на какие средства вы это устроили?» Мы видим набриолиненные волосы присутствующих мужчин, уложенные по голливудской моде начала века. Все гости в интеллигентских костюмах. А дамы в лёгких платьях. То есть это явно не пролетарии, пришедшие после трудовой смены отметить премию за досрочное выполнение плана.

Особенно отталкивающе выглядит на карикатуре лисья мордочка ресторанного метрдотеля, по-лакейски угодливо предлагающего состоятельным клиентам располагаться за столом, в отличие от прежних ресторанных распорядителей дореволюционных времён, работавших во фраках или в накрахмаленных белоснежных рубахах и передниках, костюм этого человека представляет собой странную смесь из полувоенного френча с большими нагрудными накладными карманами, фрачной сорочки и галстука-бабочки. Этакий компромисс между модой времён военного коммунизма и ностальгическими воспоминаниями о прежних порядках.

Вообще, в 1920-х годах старорежимная интеллигенция часто становилась объектом сатиры. Достаточно вспомнить знаменитого персонажа гениального романа Ильфа и Петрова «12 стульев» – Кису Воробьянинова, который представляет собой явную карикатуру на дворянство и старорежимную интеллигенцию. В разгар борьбы с НЭПом ношение хорошей чистой одежды и посещение коммерческих ресторанов и театров уже само по себе считалось серьёзным грехом и могло стать поводом для исключения провинившегося из партии и увольнения его с госслужбы. В огромных бывших барских квартирах, превращённых в перенаселённые коммуналки, процветало доносительство, которое было возведено новой властью в ранг гражданской доблести.

* * *

Часто карикатуры иллюстрировали газетные фельетоны, в которых нэпманы изображались так: «Вот идёт семипудовая тётка с заплывшим от жира лицом, в пышном заграничном наряде, густо размалёванная косметикой. Эта жена бакалейщика. Рядом с ней муж с корпусом в три обхвата, с толстой золотой цепью на брюхе и короткими, похожими на сосиски, лоснящимися пальцами, унизанными кольцами и перстнями. Там, где эта парочка обитает, – в торговых рядах свил себе гнездо НЭП. Там всё продаётся и покупается: зерно, лес, породистые рысаки, женщины и даже совесть…»

Живи я в 1920-е годы, наверняка, читая подобные сочные зарисовки, пропитался бы искренней ненавистью к кучке торгашей, продающих и покупающих народное достояние. Надо отдать должное сатирикам того времени – они отлично знали своё дело.

Рембрандт Харменс ван Рейн. «Валтасаров пир»

На пропаганде против нэпманов выросли и окрепли десятки газет и журналов. Так, на обложке первого номера киевского журнала «Тиски» (январь 1923 г.) была помещена карикатура под названием «Всерьёз и надолго». На ней был изображён рабочий, закручивающий в тисках нэпманов и попов.

В этом же 1923 году в петроградском сатирическом журнале «Красный ворон» появилась карикатура, в крайне отталкивающем виде показывающая трактирные забавы состоятельной публики. Называлась она «Валтасаров пир[21] НЭПа», где обыгрывается известный ветхозаветный сюжет, когда во время пира у царя Валтасара на стене появилась предначертание скорого конца его безбожного правления. По сюжету карикатуры на стене нэпманского трактира тоже к ужасу всех присутствующих таинственная рука чертит надпись, предрекающую скорую гибель пока ещё веселящимся буржуям. Карикатура так и была подписана строкой из Священного Писания: «А грозные буквы давно на стене чертит уж рука роковая».

Кстати, справедливости ради стоит сказать, что чувствующие себя в родной стране отверженными и обложенными со всех сторон многие нэпманы давали немало поводов для своей критики, проповедуя стиль жизни, который можно описать так: «Пропадать, так с музыкой!» Названия таких известных «буржуйских» ресторанов 1920-х годов, как «Эрмитаж», «Лондон», «Савой», регулярно фигурировали в прессе в связи с очередной скандальной историей, которая идеально вписывалась в придуманное кем-то из талантливых репортёров той поры определение «Угар НЭПа».

Частенько героем криминальной хроники становился известный гуляка и дебошир Сергей Есенин – пожалуй, самая яркая богемная «звезда» описываемого периода. Конечно, никто не считал талантливого крестьянского поэта буржуем, но зато многие были уверены, что разгульная нэпманская жизнь медленно, но верно убивает певца народного быта.

* * *