Карикатура. Непридуманная история

На другой журнальной картинке Ротова Ленин изображён стоящим на оживлённой улице. Вокруг на домах множество вывесок и афиш, и на всех – от родильного приюта до зубоврачебного кабинета – начертано имя Ленина. Карикатура выступала против профанации имени вождя мирового пролетариата. Но пройдёт совсем немного времени, и граждане СССР будут воспринимать как должное, что чуть ли не с каждой стены на них смотрит портрет обожаемого Сталина. Эти карикатуры вполне могли спустя десять лет стать для художника статьями обвинения, ведь в стране были люди, которым по должности полагалось не забывать никому прошлых грехов.

Каторга

Всего в сталинских лагерях и в ссылке Константин Ротов провёл 14 лет. Отбывал срок в Усольлаге – в городе Соликамске. Громкая слава и народная любовь спасли карикатуриста от тяжёлых работ в руднике или на лесоповале. Ротов заведовал художественными мастерскими. Приходилось создавать наглядную агитацию для окрестных лагерей, оформлять местный клуб НКВД, рисовать портреты начальников.

Популярность художника была такой, что даже свирепые урки и надзиратели, узнав, что перед ними автор знаменитой карикатуры про скандал на коммунальной кухне, вели себя по отношению к Константину Павловичу очень уважительно.

«Как-то, – вспоминал впоследствии Ротов, – ко мне обратился старшина конвойной команды. Он принёс байковое одеяло, которое я должен был разрисовать. Охраннику хотелось после унылых часов на сторожевой вышке сладко отсыпаться под одеялом, украшенном дорогими его сердцу образами.

Старшина подробно рассказал сюжет, который мне предстояло реализовать: море, горы, в центре композиции фонтан, возле которого должна стоять любимая девушка моего заказчика. Охранник даже специально принёс мне фотографию возлюбленной, чтобы я мог добиться нужного портретного сходства.

Рядом с фонтаном по замыслу старшины играет патефон. На пластинке написано название любимой песни его девушки. А над головой прекрасной подруги солдата летит голубь, держащий в зубах(!) письмо от солдата на родину. Работу я выполнил, и старшина остался доволен. Я получил от него щедрый гонорар – полбуханки чёрного хлеба. Правда, одно условие я не выполнил. Но старшина на радостях на зубах не настаивал…»

* * *

В 1948 году художник был освобождён из лагеря. Однако ему было запрещено проживание в столице и ещё в ста крупных городах Советского Союза. Константин Павлович поселился в Тверской области в городе Кимры. Но так как все друзья Ротова находились в Москве, ему приходилось иногда нелегально наведываться в Первопрестольную.

Во время одного из таких тайных наездов в столицу, когда бывший заключённый остался ночевать у знакомых, его задержал местный участковый, проверяющий наличие прописки у обитателей подведомственной коммуналки. Без предъявления новых обвинений Ротова выслали на вечное поселение в город Северо-Енисейск. И только после смерти Сталина ему удалось окончательно вернуться в Москву.

Реабилитация

«Я человек не злой, – говорил о себе Константин Павлович, и обычно добрые, лучистые глаза его подёргивались ледком, – но этому красавцу я искренне желал смерти». Имелся в виду следователь, который несколько месяцев жестоко издевался над художником. К слову сказать, этот подонок был расстрелян вместе с Берией.

А вот на человека, который под пытками оговорил его, Ротов зла не держал, хотя и не смог простить бывшего коллегу по журналу «Крокодил».

В 1954 году Ротова вновь вызвали на Лубянку. Рассматривалось дело о его реабилитации. Вот тут Константин Павлович смог, наконец, узнать, за что конкретно он попал за колючую проволоку. Оказывается, всё дело было в карикатуре, которую он принёс в редакцию журнала «Крокодил» осенью 1934 года. Именно она послужила поводом для обвинения известного всей стране карикатуриста в дискредитации советской торговли и кооперации.

На карикатуре была изображена кобыла. На морду её надета торба с овсом. На спине лошади от головы до хвоста выстроилась длинная очередь воробьёв, которые, как известно, питаются лошадиным помётом. Но у хвоста лошади висит табличка «Закрыто на обед».

На редколлегии журнала карикатуру «зарубили», но вовсе не из-за замеченного в ней политического подтекста, а как слишком вульгарную.

Естественно, что никакого антисоветского смысла в эту работу художник не вкладывал. Это был просто забавный, немного хулиганистый сюжет «из жизни». Но именно из-за этой по-детски озорной картинки мастер угодил в ту самую ловушку искажённой интерпретации, о которой говорилось выше. Кто-то из «крокодильцев» донёс на подозрительную карикатуру в НКВД. Там информацию до времени положили под сукно. А когда Берии потребовалось раскрыть очередной заговор в среде творческой интеллигенции, он вспомнил про «вражеского пропагандиста, свившего себе гнездо в советской юмористической прессе».