Карим Хакимов: летопись жизни

Можно говорить о том, что по форме его научные изыскания напоминали благословленные царской властью путешествия 1835 года ориенталиста Демезона, политического агента Яна Виткевича, миссию 1841 года горного инженера Бутенева, ориенталиста Ханыкова, натуралиста Лемана и других. Их участники издали ряд исторических и географических работ о Бухаре, как и А.-З. Валиди. Эти исследования направлялись волей царского правительства, которое в духе имперских традиций и начавшейся «Большой игры» с Великобританией за влияние в Центральной Азии хотело изучить присоединяемые к России территории, населенные тюркскими народами, исповедовавшими ислам. Ведь к 1910 году в Российской империи жило почти 20 млн. мусульман, практически как сегодня. Да и их процентное отношение к русским было приблизительно таким же, с учетом того, что в империи тогда проживало около 160 млн. человек.

Однако труды нашего ученого, по сути дела, были направлены не на изучение Туркестана как объекта вожделений растущей империи, как, возможно, это воспринималось в Санкт-Петербурге, а на поиски общих духовных и исторических корней тюркских народов. Но это стало очевидно, в том числе и властям, намного позднее.

16 августа 1914 года через Самарканд, Ташкент, Оренбург и Уфу Валиди прибывает в город Стерлитамак.

Начавшаяся Первая мировая война прервала его изыскания… Он был даже на несколько дней забран в солдаты, но освобожден по указу царя не брать в армию учителей русского языка для нерусских школ, кем он незадолго до этого стал по совету академика Бартольда, сдав экзамены в Казани. Затем он отправился в Уфу, где и стал преподавать. Он лишь успевает опубликовать результаты своих изысканий в «Записках Восточного отделения Императорского Русского археологического общества» в 1915–1966 годах, а также в серии из девяти статей под общим названием «Туркестанские письма» в газете «Иль» («Страна») в 1913–1914 годах.

Лишь в 1915 году А.-З. Валиди в период своего учительства в Уфе познакомился с революционными идеями социал-демократов и эсеров, но к ним тогда не примкнул, в том числе не желая рисковать своей карьерой. Однако он начал формулировать свои политические взгляды, которые тогда сводились к уравниванию в правах русского и нерусского населения, запрету на передачу русским переселенцам земель местных кочевников и созданию системы народного образования. При этом глубинные убеждения толкали его к тому, чтобы вести борьбу против «русских колонизаторов»[25]. Заигрывал он в тот период и с идеями «сибирской автономии», о чем мы расскажем позже в контексте судьбы К.А. Хакимова.

Настоящая политическая карьера А.-З. Валиди начнется только в конце 1915 года, когда он станет помощником депутата Государственной думы Кутлукая Тевкелева, который влился во фракцию мусульман.

Блистательная карьера этого ученого и в дальнейшем общественного деятеля резко контрастировала с судьбой Карима Хакимова в эти годы, когда он, так же как его именитый земляк, путешествовал по землям Туркестана. Путешествовал – громко сказано. По сути дела, он скитался, бродяжничал, прибиваясь то к одному, то к другому хозяину! Но эта школа жизни была не менее, а более важной для Карима, чем для Ахмета-Заки его поиски рукописей. За эти годы скитаний он выучил узбекский (тогда он назывался сартовским) и таджикский языки, познал нравы и обычаи народов Туркестана не из щегольской повозки, а из самой толщи народной жизни. Что лучше? Трудно сказать. Это был разный жизненный опыт, который вел этих людей к разным выводам о том, что делать им самим и чьи интересы защищать.

Но эти познания Кариму давались через тяжкие испытания. Прибыв весной 1911 года в Ташкент, он так и не смог найти хоть какую-то работу. Попытал счастья в Коканде, но и там его ждала неудача. Лишь в Канибадаме (Фергана, Кокандский уезд) ему, если можно так сказать, улыбнулась удача – он попал в каменноугольные копи Шураб простым чернорабочим. Считай – никем. Он был тогда на самом низу социальной лестницы, и ничто ему не светило. Положение было не лучше, а еще хуже, чем в Уфе и Оренбурге. Было от чего пасть духом. Наверное, он осознавал весь ужас своего положения: большие способности, огромное желание учиться и развиваться – и полная беспросветность вокруг, причем в копях она была физически ощутима. Ближе к аду места не было… Куда и как пробиваться к свету? С кайлом и лопатой? Ответов, как и прежде, не было, и вера в Аллаха ничего в его жизни не меняла.