Карим. Против воли

— Ладно, не мог. Тогда почему не остановился, когда я тебя об этом так сильно просила? Зачем мучал меня? Мне было больно, Карим! Очень больно! После того изнасилования во мне всё перегорело. Меня воротит от одного только слова «секс». Понимаешь? А ты, ты ещё больше загнал в моё сердце боль! Ты проехался по мне настоящими танком! — Люба говорила и говорила, не подбирая выражений, не стесняясь слёз, которые в этот момент лились из глаз в три ручья. — Как мне теперь жить, скажи, Карим? Как теперь смотреть в твои глаза, зная, что мною пользовались, как шлюхой!

Карим слушал её истерику и пропускал через сердце каждое слово. Новые обстоятельства, про которые рассказала девушка, вылились на его голову ледяной водой. Он и знать не знал, что два месяца назад супруга пережила сексуальное насилие, а потому ещё сильнее сжал пальцами скатерть, ощущая, как по венам расползается ярость.

— Прости меня. Я не ведал, что творю. Прости, — Карим, не выдержав приступа боли, поднялся со стула и упал на колени прямо перед любимой девочкой. — Я не знал. Ничего. Не знал.

Карим обхватил руками худенькие ноги и, прижавшись к ним торсом, положил голову на колени супруги.

— Мы справимся. Вместе. Справимся. Всё будет хорошо, — произнёс Карим, искренне веря в их «мы» и в такое же «вместе».

— Я жить не хочу, Карим, — отозвалась Люба, продолжая глотать колючие слёзы. — Зачем теперь?

Карим встрепенулся. Поднялся с колен и в мгновение ока обхватил ладонями овал девичьего лица. Надавил на скулы пальцами и посмотрел таким колким взглядом, что у Любы содрогнулись все внутренности.

— Никогда так не говори! Слышишь? Нужно жить. Всегда нужно жить, чтобы не случилось. Понимаешь? — мужской голос сорвался на крик, но только Люба и не думала успокаиваться.

— Как? Ты сможешь жить рядом со мной? Будешь прикасаться ко мне, зная, что я испорченный материал? Вещь, которой пользовались?

— Мы всё забудем. Начнём с чистого листа. Главное, что ты жива, что я рядом, что люблю тебя.

— Это уже неважно. Ничего не изменить.

— Бред, — фыркнул Карим. — Важно. Для меня. Очень важно. Да! Мы не можем изменить прошлого, но будущее — всегда за нами. Дай руку, — Карим вытянул перед собой руку и уставился на Любу пронзительным взглядом.

Люба долго сомневалась, смотря на мужа снизу вверх. Ему легко говорить, что всё можно забыть, ведь он не был в её шкуре. Его не мучают каждую ночь реалистичные кошмары, в которых тот роковой день повторяется снова и снова, а потому, нет. Будущее не изменить, как и прошлое.

— Дай. Свою. Руку, — Карим отчеканил каждое слово, и девушка подчинилась, положив сверху большой ладони тоненькие пальчики. — Пока я жив, пока бьётся моё сердце, я буду рядом. Я всегда буду рядом и обещаю, что отныне никто и никогда не причинит тебе вред. Верь мне, пожалуйста.

— Не могу, — отрицательно мотнула головой.

— Почему? Ты же раньше доверяла мне. Ты же сама ко мне пришла, когда нуждалась в помощи. Я не изменился. Такой же, как был тогда и сейчас люблю тебя не меньше, чем вчера. Чёрт, — выругалась Карим, подбирая правильные слова. — Да я люблю тебя ещё сильнее, а завтра буду любить сильнее, чем сегодня. Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что.

Больше молодые люди не говорили. Когда сердца стучат в унисон, когда глаза щипает ядовитыми слезами, когда в душе надрываются струны — слова не нужны. Так и сидели в причудливой позе, не считая времени. Карим стоял перед супругой на коленях и держал девушку за руку, одаривая таким нежным взглядом, что Люба сдалась. Прекратила бросаться колкими фразами и даже вымученно улыбнулась, ощущая, как по телу расползается неожиданное спокойствие.

***

Они ехали в направлении столицы несколько часов. На улице вечерело. С неба падал пушистый снег, устилая дорогу белым полотном. Люба куталась в свой пуховик и всё время смотрела в окно на мимо мелькающие деревья, дорожные знаки и одинокие строения, встречающиеся достаточно редко.

Карим сжимал руль, сосредотачивая всё внимание на дороге, но иногда бросал беглый взгляд на Любу, чтобы убедиться в её душевном покое и равновесии. Как бы он не старался, но выкинуть из головы колкие фразы так и не смог. Жить она не хочет! Как это?! По какому вообще, а? Понятное дело, что у супруги случилась истерика. Само собой, виноват в этом он сам, но не хотеть жить? Нет. Исключено. Потерять Любу не может. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда не может потерять.

— Ты не голодная? Может быть, нужно в туалет или, что другое? Только скажи, — обратился Карим к Любе, когда до столицы оставалось несколько сотен километров.

— Ничего не хочу. Всё нормально, — ответила девушка, обнимая себя за плечи.

— Замёрзла? Сейчас повышу градус.