Карл Юнг. В поисках себя

Открыв двери своего бессознательного, Юнг погрузился в поток снов, видений и внутренних голосов. Ему постоянно является персонаж, сперва во сне, а потом и в видении, которого Юнг называет Филемон. Он предполагает, что этот выдуманный человек – манифестация его интуиции: «Я понял, что во мне была сила, которая могла говорить то, о чем я не знал и не думал, видеть вещи, которые шли против меня самого. Если говорить на языке психологии, Филемон образовал интуитивный разум вещей, превосходящий то, что было доступно моему “Я”» [5]. Этот персонаж, или внутренний голос (который Юнг назовет в шутку своим «гуру»), преподает ему самые разные вещи о мире и о человеческой психике.

В начале 1916 года, посвящая себя сполна этому опыту активного воображения, Юнг испытывает «…крайнюю необходимость дать творческое обличье моему внутреннему миру. Я почувствовал себя будто бы обязанным изнутри сформулировать и выразить то, что сказал бы Филемон» [6]. Юнг отмечает, что этому напряженному моменту письма предшествовали тревожные эпизоды, потрясшие всех его родных, как если бы их дом был заполонен призраками: две его дочери видят белую тень в комнате; сыну видится беспокойный вещий сон, увидев который он просит карандаши, чтобы нарисовать его; дверной звонок звенит в полную силу, хотя никого нет у двери, и т. д. Пораженный всем случившимся, Юнг вопрошает: «“Что же это, во имя всего святого, такое?” Отвечает хор голосов: “Мы возвращаемся из Иерусалима, где не нашли того, что искали”. Эти слова соответствуют первым строкам “Семи проповедей мертвым”. Потом слова сами полились на бумагу, и три вечера спустя эта вещь была написана. Едва я принялся писать, вся когорта призраков испарилась» [7]. Этот текст, написанный за три ночи, пронизан пророческим духом. Под псевдонимом Василид (мыслитель-гностик II века н. э.) Юнг выражает квинтэссенцию своего нового духовного понимания мира. Я вернусь к содержанию во второй части книги, где расскажу об отношении Юнга к священному и религии.

«Красная книга»

Этот эпизод особенно значим для душевного состояния Юнга прямо перед Первой мировой войной, в период интенсивного противоборства со своим бессознательным. Между октябрем 1913 и июлем 1914 года ему снятся 12 волнующих снов, в которых он видит моря крови и тысячи жертв. Пытаясь связать сны с личной жизнью, он не понимает их смысла и думает, что потерял рассудок, пока не начинается открытое противостояние в конце июля 1914-го – это позволяет ему понять, что сны предупреждали об общественных событиях. Спустя много лет он вновь почувствует необходимость описать свои сны, состояние души, внутренние видения и их понимание через тексты, записанные в «Черных тетрадях» (названных так из-за темно-коричневого переплета). Юнг, обладающий также особенным даром к рисованию и живописи, учившийся этому во время жизни в Париже, любил делать эскизы своего воображения. Свою первую мандалу он нарисовал 16 января 1916 года, примерно в то же время, как написал «Семь проповедей мертвым», и создал множество других в период с июня по сентябрь 1917-го, руководя при этом британским центром интернированных в Шато д’Э в рамках своих военных обязательств (Швейцария не была вовлечена в жестокую войну, раздирающую Европу на части, но все же требовала определенной военной службы от мужчин). Между декабрем 1913-го и апрелем 1914-го Юнг проживает невероятной силы сопротивление своего бессознательного и описывает множество видений в своих «Черных тетрадях». После, в течение целого года, с лета 1914-го по лето 1915-го, он писал комментарии и толкования своих видений и создал первый рукописный черновик (который потом также напечатал) этого исходного материала, который он собирается каллиграфировать и иллюстрировать рисунками и мандалами.

Он приступает к этой художественной работе с 1915-го, но понимает, что пергамент не выдерживает чернил. Так что он заказывает у типографии большую книгу в красном кожаном переплете (отсюда и название «Красная книга»), в которую вклеивает первые каллиграфически оформленные страницы.