Карл Линней

По пути на север Линнеус заехал на рудники и с большим интересом познакомился с тем, как определяют содержание благородных металлов (золота, серебра, платины) в рудах, слитках, изделиях, и с методами анализа минералов — с пробирным делом, как тогда говорили. Его настолько заняло это, что он потратил восемь дней, чтобы и самому практически проделать некоторые анализы.

«Интересно, да и может пригодиться. Что изучать минералы, если не знаешь, как исследовать их состав, — думал он. — Эти дни не будут напрасно потрачены». Уж очень высоко ценил Линнеус каждую возможность расширить свои знания и особенно — исследовать что-либо практически.

В начале сентября Линнеус оказался в городе Торнео на северном побережье Ботнического залива.

Наступала зима, обещая быть в том году очень жестокой; деньги были почти на исходе… Надо возвращаться домой. Вернуться бы прежним путем — по восточным провинциям вдоль Ботнического залива, — да деньги нужны немалые. А так хотелось бы пройти еще раз по этим местам осенью.

«Что делать, придется ехать по Финскому берегу до Або, [1] а там морем до Упсалы через Аландские острова», — размышлял Линнеус над картой.

Он точно определил все предстоящие расходы, сведя их до предела, и все-таки в Або оказался без гроша в кармане. Но фортуна всегда приходила к нему на помощь в ту минуту, когда он в ней особенно нуждался; не изменила она ему и на этот раз.

— Друг Менандр! Вы ли?! — с восторгом закричал путешественник, случайно встретив в городе своего ученика. В нескольких словах Линнеус объяснил Менандру положение, в котором он очутился в незнакомом городе. Тот охотно одолжил ему некоторую сумму, и 10 сентября Линнеус возвратился в Упсалу после четырехмесячного отсутствия, нагруженный гербариями, минералами и объемистыми записями наблюдений по естественной истории, быту и обычаям населения.

Опять тревоги, интриги

Нельзя сказать, что Королевское общество в Упсале постаралось как следует поблагодарить Линнеуса за его труд в Лапландии. Оно выдало ему очень скромную премию, и осень 1732 года застала молодого исследователя в затруднительном материальном положении.

Он мог бы несколько поправить свои дела, взяв побольше частных уроков, но хотелось поскорее привести в порядок лапландские коллекции и написать задуманную им работу — «Лапландская флора».

— Должны же мне помочь! Разве не доказал я усердием свою способность к науке? — говорил он себе, перечитывая составленное им письмо к университетскому начальству:

«В течение всего времени, первоначально в Лунде, а затем здесь, я с величайшим трудом содержал себя, и теперь у меня нет никакой возможности оставаться в университете, так как у меня нет никого, кто мог бы поддержать меня, а небольшая королевская стипендия окончилась. Я беднее, чем кто-нибудь другой из моих конкурентов».

Каждая строчка дышит благородством, достоинством человека, понимающего свои силы и возможности, и в то же время горечь и обида сквозит в этом обращении.

Тон письма показался начальству не совсем почтительным, но студенту оказали помощь, и он прожил до января 1733 года спокойно, разбирая лапландские сокровища и продолжая работу над рукописью о лапландской флоре.

В трудах Упсальского научного общества напечатали статью Линнеуса о его путешествии в виде краткого каталога лапландских растений и обещали позднее опубликовать продолжение.

На рождество Линнеус поехал домой в Стенброхульт немного отдохнуть и увидеться с больной матерью. Болезнь сильно измучила ее, трудно было представить себе, что она встанет, снова наведет порядок в доме. Отец одряхлел. Запустенье и грусть решительно во всем. И праздник, самый большой, совершенно не чувствовался.

Линнеус в унынии то бродил по комнатам, то принимался за свои рукописи или морозным вечером шел на улицу и долго стоял у ворот.

Сегодня сочельник. Повсюду в домах женщины суетятся с предпраздничной уборкой.

В комнатах приятно пахнет можжевельником и елью, мелко изрубленными ветками которых усыпан пол. Жаром горит медная и оловянная посуда, расставленная на полках. На длинном шесте развешана вся лучшая одежда и белье: не тронет моль, раз все это повисело у «рождественского огня». Под скамьями вдоль стен аккуратно сложены длинные гладкие поленья. Часть их потратят во время праздников, а часть оставят для освещения. Они «рождественские», «чудотворные».

Линнеус знает множество обычаев и примет, связанных с праздником. Он не придает им того значения, которое приписывают в народе, причудливо сочетавшем христианские легенды с остатками язычества. Но это обычаи родины, народа, и потому в них есть для него какая-то светлая прелесть…