Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

Девушки пробыли в Бордо некоторое время, а затем вместе с Лафаргами отправились на залитое солнцем побережье Бискайской бухты. Женнихен было 23, Лауре почти 22, Тусси — 12 лет. Они впервые выехали все вместе за пределы Англии. Женнихен, как самая скромная и наименее тщеславная из сестер — и потому заслуживающая наибольшего доверия — сообщила, что их туалеты вызвали «сенсацию» во Франции. Вместе они произвели потрясающее впечатление — и внешнее, и интеллектуальное — но при этом были и милы, и шаловливы. Поль с радостью отдался их обаянию, и вскоре Женнихен и Тусси стали относиться к нему, как к брату {27}.

На побережье они провели весь август и в Лондон вернулись только 10 сентября. Хотя путешествие по Франции было для них совершенно новым и необычным приключением, столь непохожим на обычную их жизнь в кругу семьи, они внимательно следили за судьбой книги отца, о которой Женни и Карл рассказывали в письмах подробно и с оптимизмом. Накануне возвращения девочек домой Женнихен писала: «Наконец-то эти немецкие болваны воздадут нашему Мавру по справедливости — хотя и никогда не смогут полностью расплатиться с ним за все, что он для них сделал». {28}

Верстка «Капитала» так и летала между Лондоном и Манчестером. Стук почтальона в дверь этим августом почти всегда знаменовал очередное критическое письмо Энгельса по поводу «Капитала», а затем человек в красном сюртуке и кепи забирал ответ для пересылки в Манчестер. Маркс едва ли не вслух разговаривал с письмами Энгельса, обращаясь к другу так, словно он был рядом с ним (Тусси вспоминала, как из кабинета доносились возгласы отца «Нет, это не так!», «Ты совершенно прав!» — а иногда громкий хохот Маркса в ответ на ехидные и остроумные замечания Энгельса) {29}. То, что девочки и Лафарг больше месяца были в отъезде, казалось, помогло Марксу ускорить свою работу. 14 августа он закончил правку 48 листов верстки и пообещал закончить работу в течение этой недели {30}. На этот раз он справился даже раньше: через два дня, в два часа ночи Маркс закончил окончательную правку книги «Капитал. Том I».

Измученный, довольный, благодарный, он пишет Энгельсу короткое письмо:

«Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это стало возможным! Без твоего самопожертвования ради меня я ни за что не мог бы проделать всю огромную работу по трем томам. Обнимаю тебя, полный благодарности!!»[57]

Маркс посвятил «Капитал» другому своему другу, верному и преданному до конца жизни — Люпусу {31}.

В целом Энгельс был поражен, с какой легкостью и каким простым языком Маркс умел объяснить сложнейшие экономические теории. Он отмечал, что впервые в таком полном объеме были раскрыты взаимоотношения труда и капитала {32}. Энгельс пояснял позднее: «Маркс выяснил, что капиталисты, как и феодалы, как и рабовладельцы, достигали успеха за счет использования огромного количества других людей». {33}

Однако Энгельс был объективен и не только хвалил книгу. Он умел критиковать — и предвещал трудности, которые возникнут, когда книга попадет в руки простых читателей:

«Но как мог ты оставить внешнюю структуру книги в ее теперешнем виде! Четвертая глава занимает чуть ли не 200 страниц и имеет только четыре раздела с заголовками, которые напечатаны обычным шрифтом вразрядку и с трудом отыскиваются. При этом ход мыслей постоянно прерывается иллюстрациями, и иллюстрируемый пункт нигде не резюмируется в конце иллюстрации, так что постоянно от иллюстрации одного пункта переходишь прямо к изложению другого. Это страшно утомляет, а при недостаточно остром внимании даже запутывает». {34} [58]

К тому времени, как Энгельс прислал эти замечания, менять что-то в немецком издании было уже поздно — верстка с правкой была отослана Мейснеру, и начался набор текста. В середине сентября Маркс и Лафарг нанесли Энгельсу краткий визит — чтобы Энгельс и Лафарг могли познакомиться лично — а когда они вернулись в Лондон, «Капитал» уже ждал их, тысяча экземпляров сошла с печатного станка {35}.