Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

«Вообще говоря, теперь, после консультации с известными специалистами-докторами и получения полной информации, я полагаю, что вам всем следовало бы оставить французскую часть Пиренеев и переехать в испанскую. Климат там гораздо лучше, и перемена, в которой вы все нуждаетесь, почувствуется гораздо сильнее. Это особенно касается Тула, так как его здоровье будет ухудшаться и может даже оказаться в большой опасности, если он и впредь не будет следовать советам людей, сведущих в медицине и прекрасно знающих его организм, и, кроме того, консультировавшихся с его прежними докторами в Бордо». {90} [71]

Тем не менее, Женнихен написала Энгельсу, что в ближайшее время им уехать не удастся. Используя отцовский шифр, она писала: «В результате столь благоразумного поведения здоровье Тула настолько хорошее, что нет никакой необходимости в перемене климата».[72]

В любом случае, маленький Марк-Лоран был настолько плох, что не перенес бы путешествия, и им требовалось дождаться его выздоровления {91}. Однако он не поправился: 26 июля ребенок умер, таким образом, Лаура потеряла уже второе дитя за два года {92}. Его похороны в Люшоне были печальны — скорби добавляла и мысль, что он будет лежать в чужой земле совсем один.

Возможно, Лафарг считал, что ведет себя сдержанно, но 4 августа в дверь их дома постучал мужчина. По словам Энгельса, он сказал: «Я офицер полиции, но республиканец по убеждениям; мы получили ордер на ваш арест, нам известно, что вы занимались связями революционеров Бордо и Парижской Коммуны. У вас есть час, чтобы успеть перейти границу». {93}

Лафарг последовал совету офицера и отправился в путь верхом на муле, проделав путь длиной в 25 миль — от Люшона до испанского города Босост {94}. Через несколько часов после его отъезда полиция нагрянула в дом, где остались Лаура, ее трехлетний сын Шнапс, Женнихен и Тусси. Полицейские обыскали дом и нашли письма с упоминанием о наборе в Интернационал новых членов, из чего был сделан вывод, что здесь проживал именно Лафарг. Женщин обвинить было не в чем, но их дом оставили под наблюдением {95}. Вскоре после этого они будут находиться под домашним арестом.

37. Баньер-де-Люшон, Франция, лето 1871

Можно позволить себе с молчаливым презрением относиться к тому, как правительство сходит с ума, и смеяться над фарсом, в котором это правительство путается в собственных панталонах; если бы подобные фарсы не оборачивались трагедиями для тысяч мужчин, женщин и детей.

Женнихен Маркс {1}

Через два дня после бегства Лафарга из Люшона женщины и Шнапс отправились в карете к нему в гости и убедились, что он благополучно прибыл в Испанию. Лаура беспокоилась за мужа, была раздавлена смертью своего ребенка и полна страха за оставшегося сына, у которого тоже появились симптомы болезни {2}. Однако Женнихен была совершенно очарована тем, что описала как «сцены несравненной красоты».

«Мы видели горы белоснежные и горы черные, как ночь; ярко-зеленые луга и сумрачные леса; быстрые стремнины и лениво протекающие реки. По мере нашего приближения к Испании, горы становились все более дикими, суровыми и первозданными».[73]