Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

Элеонора Маркс превратилась в очаровательную молодую женщину. Ее черные волосы крупными локонами спускались до самой талии, и дочь Кугельманна, Франциска, говорила, что они «разумеется, очень вызывающи, но, несомненно, роскошны». {53} Лицо Тусси было смуглым, как у отца; у нее были такие же густые черные брови. Но если черты лица Маркса выглядели резковато, личико Тусси выражало чувственность. Один русский описал ее как «стройную и соблазнительную», внешне напоминавшую немецких романтических героинь девушку {54}. Впрочем, красота ее вовсе не была классической. Как и характер Тусси, она была определенной, точной и основательной. Она была смелой и полной жизни девушкой, ее глаза вечно горели жаждой новых приключений или остроумных шалостей. В течение нескольких минут ее настроение могло радикально измениться — от улыбки к буре и обратно — однако лучше всего ее характеризовал ее смех. После возвращения из Франции Тусси работала в качестве секретаря у отца, рассылая «деловые» письма радикалам от Санкт-Петербурга до Парижа и постепенно становясь «политизированной с головы до ног», по определению ее матери {55}. Ее письма демонстрируют беглость языка (французского, немецкого и английского) и социальную смелость. Кроме того, в них преждевременная зрелость ума смешивается с очаровательной стремительностью юности; то, что Маркс называл «свирепостью» ее натуры {56}, сквозит буквально на каждой странице. Особенное очарование Тусси придавало то, что она всегда была самой собой — 16-летний эмиссар своего отца, в равной степени серьезная, образованная и забавная, социалист со стажем и глупая девочка…

В реакционной европейской среде того времени письмо от Карла Маркса означало в лучшем случае пристальное внимание и наблюдение со стороны властей, а в худшем — арест {57}. Письма Тусси делали этот процесс менее опасным или зловещим. Это было семейное дело.

У Тусси был большой опыт написания оправданий. Русскому переводчику «Капитала» она писала: «Дорогой сэр, Папа так перегружен работой… Он просил меня передать вам… он писал большую часть ночи и весь день не выходит из своей комнаты..» {58}

И она всегда искренне доброжелательна. Обращаясь к Либкнехту «моя старая добрая Библиотека», она описывает страдания беженцев (саркастически добавляя: «Хорошо бы, они все-таки украли часть миллионов, в присвоении которых их постоянно обвиняют») и свои собственные трудности:

«Я узнаю вас везде и всегда, хотя уверена, что вы не узнаете меня. Люди, видевшие меня 2–3 года назад, едва узнают меня… Поцелуйте всех домашних от меня… Я должна извиниться за ужасный почерк, но у меня отвратительное перо и почти нет чернил». {59}

Тусси писала письма революционерам всей Европы так, словно для девочки-подростка это обычное дело.

Ее лучшим другом был один из величайших умов в мире — ее отец {60}. Вряд ли ее мог удовлетворить любой другой человек. Она привлекала внимание многих поклонников из числа беженцев, и хотя внимание несчастных коммунаров было ей приятно, она ни в кого из них не влюблялась. Однако один из них стоял особняком: Ипполит-Проспер-Оливье Лиссагарэ.

Лиссагарэ был буквально создан для Тусси, он казался героем, сошедшим со страниц книг сэра Вальтера Скотта. Он родился в графской семье старинного баскского дворянского рода, и семья отреклась от него из-за его радикальных политических взглядов. Он сменил множество профессий, начав с карьеры лектора в альтернативном университете, созданном опальными профессорами, потерявшими работу по политическим причинам; затем стал журналистом, который писал то из заключения, то освободившись из него, поскольку сотрудничал в основном с радикальными газетами; наконец, он был солдатом в армии Гамбетты в 1870 г., когда она сражалась за новую Французскую республику против Пруссии. После заключения мира — который Лиссагарэ считал поражением — он отправился в Париж, чтобы издавать газету, а когда это стало невозможным, поменял перо на ружье и отправился на баррикады в Бельвилле {62}. Отличный стрелок, мастер сабельного боя, он никогда не уклонялся от дуэлей и был довольно серьезно ранен в двух из них {63}. В Лондоне он жил, зная про открытый ордер на его арест и опасаясь, что Франция сможет надавить на Англию и добиться его выдачи.

Лиссагарэ часто навещал Вилла Модена и был тепло принят в семье Маркс. Женнихен в письме Кугельманну упоминала об отзыве отца; книгу Лиссагарэ «Восемь дней в мае на баррикадах» он считал единственной книгой о Коммуне, которую стоит читать {64}. Однако семья упустила тот момент, когда между опальным аристократом-беженцем и младшей дочерью Маркса возникло взаимное притяжение. В марте 1872 года Тусси и Лиссагарэ тайно обменялись кольцами. Ему было 34, ей — 17.