Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

В марте Маркс и Тусси отправились в Брайтон. Маркс был измотан работой над французским переводом «Капитала» и его вторым изданием для Мейснера. Французская версия должна была появиться в виде 44 выпусков, что затянуло и без того сложный процесс перевода более, чем на три года. Второе немецкое издание также должно было выходить по частям — в данном случае, в 9, между июлем 1872-го и апрелем 1873-го — после чего выйти единой книгой {71}. Для Маркса интенсивность рабочего процесса оказалась ничуть не меньше, чем при самом написании «Капитала». Он стал призраком в собственном доме. Вставал каждый день в 7 утра, выпивал несколько чашек крепкого черного кофе, затем работал в своем кабинете до полудня — в это время приезжал Генерал {72}, за что Женнихен называла их прогулки «марш-бросками на Пустошь» {73}. Затем, в 5 часов, обедали (Маркса обычно приходилось по 3 раза звать к столу), а затем, едва проглотив последний кусок, он возвращался в кабинет и работал до 2–3 часов ночи {74}.

Тусси тоже требовалась передышка; она была перегружена не работой, а чувствами. Теперь ей исполнилось 18, и она страстно переживала запретную влюбленность. Ее семья знала о Лиссагарэ, однако отец прибегнул к крайне редко применявшемуся в семье праву вето — и встал на пути ее предполагаемого счастья. Возможно, Маркс думал, что вдали от Лондона он сможет мягко убедить Тусси, что этот брак не состоится. Однако сила его убеждения потерпела крах, и возмущенная Тусси объявила отцу, что остается в Брайтоне и постарается найти здесь работу учителя. Возможно, Маркс был поражен таким поворотом событий — но предположил, что переезд в Брайтон поможет Тусси быстрее расстаться с Лисса, и потому согласился. Однако Женни прекрасно видела, что решение ее младшей дочери таит в себе массу опасностей. В мае и июне она послала Тусси огромное количество писем, содержащих осторожные и ласковые увещевания {75}. Она пыталась уверить дочь, что понимает, как она «жаждет работы и независимости — единственных вещей, которые помогут преодолеть страдания и тревогу, вызванные сложившейся ситуацией». {76} И снова, вспомнив свою запретную любовь к Марксу, Женни писала:

«Будь храброй, будь отважной. Не позволяй этому страшному кризису сломить тебя. Поверь мне, несмотря на то, что ты думаешь обратное — никто не понимает тебя лучше, чем я». {77}

Женни многое недоговаривала, но частота и срочность ее писем ясно показывали, что она понимает, каково сейчас Тусси, и какое влияние может оказать этот стресс — а еще хуже того, депрессия — может оказать на здоровье дочери (собственные депрессии Женни, не говоря уж о переживаниях за Маркса, часто проявлялись именно в виде физического недомогания). Также она волновалась за то, что Тусси может совершить необдуманные шаги, если вообразит, что ее не любят или не понимают.

В мае Тусси начала преподавать немецкий и французский в семинарии для молодых женщин {78}. Однако менее, чем через месяц, она начала кашлять кровью, и Женни кинулась в Брайтон, чтобы быть рядом с ней. Она обнаружила, что дочь действительно больна, но наотрез отказывается слушать ее мольбы о возвращении в Лондон {79}. Кроме того, от одной из учениц семинарии Женни узнала, что некий человек, которого они называли «жених Тусси», несколько раз навещал ее, и ему было это позволено, поскольку они помолвлены. Чтобы спасти дочь от позора, Женни не стала прояснять их настоящие отношения с Лиссагарэ; не сказала она об этом и Марксу. Она знала, что он планировал написать Тусси о Лиссагарэ, и новая информация могла только подкинуть топлива в разгоравшийся пожар {80}.

На самом деле Маркс написал два письма, одно Тусси и одно — Лиссагарэ, но поскольку ни одно из них не сохранилось, неизвестно, о чем в них говорилось {81}. Единственный намек на содержание можно найти в написанном много позже письме Энгельсу, когда Маркс пересказывает ответ Тусси. Она упрекала отца в несправедливости, однако он сказал ей в ответ: «Я ничего от него [Лиссагарэ] не требовал, кроме доказательств — а не слов! — что он лучше, чем его репутация, и что у меня есть причины полагаться на него». Маркс пишет Энгельсу:

«Проклятое несчастье заключается в том, что я должен быть очень осмотрителен и снисходителен из-за моего ребенка. Я не буду отвечать, пока не посоветуюсь с тобой. Держи письмо при себе». {82}

Тем временем Женни пыталась выманить Тусси из Брайтона, подальше от Маркса и Энгельса, подальше от Лиссагарэ, предложив ей сопровождать Ленхен в Германию, в июне этого года. Тусси, казалось, понравилась это идея, и она была готова забыть о работе {83}. Разумеется, директриса семинарии была возмущена желанием девушки устроить себе каникулы в середине учебного года и написала весьма надменное письмо Женни, в котором заявила, что «очень удивлена и возмущена» подобной новостью. Женни, не имевшая никакого понятия о том, что такое рабочий график, парировала: «Я тоже весьма раздосадована тем, что вы отказываетесь пощадить мою дочь». {84}