Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

Второй причиной перемен было его здоровье. Гумперт много лет подряд предлагал Марксу поехать в Карлсбад на лечебные ванны, и Маркс много лет сопротивлялся (говоря, что австрийские курорты скучны и дороги {95}). Однако после приятного времяпрепровождения в Харроугейте Маркс стал более благосклонно относиться к этой идее. Несмотря на свое очарование, Харроугейт принес лишь временное облегчение; в отношении Карлсбада Гумперт обещал полноценное лечение. Маркс начал подумывать о поездке в мае, однако перед этим требовалось преодолеть несколько препятствий, одним из которых был старый вопрос о паспорте. В тот год, когда Лаура жила в Париже после свадьбы, он считал, что оформление британского гражданства ему не потребуется, однако для путешествия в Австрию оно было необходимо.

Европейские правительства до сих пор рассматривали Интернационал как некую движущую силу социальной жестокости. В 1872 и 1873 гг. Союз трех императоров — Австро-Венгрии, России и Германии — собрался, чтобы выработать стратегию защиты и выступить единым фронтом против Интернационала и его ответвлений {96}. Преследования начались почти сразу {97}. Однако экономический кризис 1873 года оказался страшнее правительственных репрессий, и вновь мужчины и женщины сотнями вступали в ряды рабочей организации, ища защиты от превратностей капиталистического рынка {98}. На волне этого интереса рабочие партии в Германии добились успеха на выборах. Тем временем в России в 1873 и 1874 гг. прошли студенческие волнения, началось массовое преследование социалистов, либералов и демократов. В одном крупном городе только в 1874 году было арестовано и отдано под суд 16 человек, занимавшихся пропагандой среди рабочих: одной из книг, по которым они проводили занятия, был «Капитал» {99}.

Наконец, когда Маркс уже был готов ехать в Карлсбад, процесс над социалистами начался в Вене. Один человек был обвинен за пересылку по почте портрета «Социал-Коммуниста К. М.» {100} В этих обстоятельствах Марксу требовалась защита английской короны, и потому 1 августа он обратился с прошением о натурализации. Возможно, это было предсказуемо: прошение отклонили. В рапорте Скотланд-Ярда говорилось:

«В связи с вышеизложенным, я должен сообщить, что он — знаменитый немецкий агитатор, глава общества «Интернационал» и сторонник коммунистических принципов. Этот человек не проявлял лояльности к своему королю и своей стране». {101}

К 1874 году Лафарг находился в таком бедственном положении, что даже хотел продать единственное, что у него осталось из наследства — дом в Новом Орлеане. Деньги были нужны ему немедленно, и Энгельс дал ему взаймы 600 фунтов, чтобы не продавать недвижимость {102}. У Лонге подобного резерва не было, и работу он по-прежнему не нашел. Мать дала ему немного денег, а Женнихен работала гувернанткой и давала уроки, но они все равно отчаянно нуждались в деньгах. Тем не менее, в апреле они съехали от Маркса, перебравшись в квартиру неподалеку. Позднее Женни вспоминала, что они с Карлом одобрили переезд, но на самом деле очень этого не хотели. Здоровье Женнихен совсем сдавало — дыхание было затруднено, она плохо спала — а ближе к лету малыш, получивший домашнее прозвище Каро, заболел.

Примерно в это же время Карл и Женни отправились в одну из редких поездок — только вдвоем. Муж и жена, 56 и 60 лет соответственно, отправились на остров Уайт, что в 5 милях от южного побережья Англии, и сняли комнаты с большими окнами в залитом солнцем домике на холме, в городе Райд, стоявшем прямо на берегу моря. Климат здесь был почти итальянский. Маркс писал Энгельсу: «Остров — маленький рай».

Обычно Маркс извинялся, что не пишет, потому что очень занят. На этот раз он не писал, потому что от всей души ленился. Они с Женни плавали вокруг острова на лодке, бродили по холмам и наслаждались обществом друг друга так, как уже давно этого не делали — годы, а то и десятилетия. Хохотали над предвыборным плакатом одного из местных кандидатов — «Голосуйте за Стенли, Богатого Человека» — и над прогулочным катером Общества трезвости, половина пассажиров которого была мертвецки пьяна (Маркс писал Энгельсу: «Никогда не видел так много тощих, неотесанных мерзких идиотов сразу, а также так много женщин, уродливых, как грех».)

Благодаря всему этому, здоровье Маркса ощутимо улучшилось, «и самое главное — без всяких таблеток» {103}.

В течение этого десятилетия родные и друзья часто отмечали глубокую любовь, которую Маркс и Женни испытывали друг к другу. Так бывало не всегда. В 1860-е случались периоды, когда Женни, казалось, охладела и отдалилась от мужа — так было, когда он веселился в Берлинской опере с Лассалем и его графиней, а Женни было не на что купить уголь; или позднее, когда она и девочки праздновали Рождество, словно нищие, не получив даже строчки от Маркса — а за ним тем временем в Голландии ухаживали его дядя Лион и кузина Нанетт. Однако теперь, по прошествии лет, Карл и Женни снова были вместе, в полном смысле этого слова. Тусси вспоминала, что они вели себя, как дети: