Карл Маркс

«…Речь зашла о приеме Борнштедта… Первым встал Гесс и предложил Борнштедту два вопроса относительно собрания в понедельник. Борнштедт в ответ на эти вопросы отделался ложью, а Гесс был настолько слаб, что объявил себя satisfait[8]. Юнге напал на Борнштедта лично по поводу его выступления в обществе… Выступали еще многие другие. Одним словом, упоенному победой господину фон Борнштедту пришлось пройти сквозь строй. С ним рабочие обращались очень плохо, и он был так потрясен, — он, который своими книжными дарами считал себя от всего огражденным, — что он мог отвечать только слабо, уклончиво, сдержанно… Тогда выступил и я, разоблачив всю интригу… опроверг все увертки Борнштедта одну за другой и, наконец, заявил: Борнштедт вел против нас интриги, хотел составить нам конкуренцию, но мы победили и поэтому можем теперь допустить его в общество. Во время речи, — это была самая лучшая, какую я когда-либо произносил, — меня часто прерывали аплодисментами, особенно, когда я сказал: «эти господа думали, что победа уже на их стороне, потому что я, их вице-председатель, ухожу, но они не подумали о том, что между нами есть еще один, которому это место принадлежит по праву, — единственный, который может здесь в Брюсселе быть представителем немецких демократов, это — Маркс», — тут раздались громкие аплодисменты… Наши рабочие во всей этой истории вели себя прекрасно… они отнеслись к Борнштедту с величайшей холодностью и беспощадностью, и когда я закончил свою речь, то в моей власти было провалить его огромным большинством… Но мы поступили с ним хуже, мы приняли его с позором. На общество эта история произвела прекрасное впечатление; в первый раз наши рабочие сыграли роль, овладели митингом, несмотря на все интриги, и призвали к порядку человека, который хотел перед ними важничать. Только несколько приказчиков и т. д. и т. д. были недовольны, масса полна энтузиазма по отношению к нам. Они почувствовали, какую они представляют силу, когда они объединены».

Одновременно Энгельс написал письмо Жотрану с отказом ввиду скорого его отъезда от поста вице-председателя организационного комитета ассоциации.

Через полтора месяца после организации «Демократической ассоциации» Маркс и Эмбер были избраны ее вице-председателями. Устав этого общества подписали около 60 бельгийских, польских, французских и немецких демократов. Кроме Маркса, из немцев его подписали Георг Веерт, Мозес Гесс, Вильгельм Вольф, Фердинанд Вольф, Стефан Борн и Адальберт фон Борнштедт.

В сумрачный осенний вечер Карл по дороге в Лондон остановился в Остенде. У самого вокзала, против бассейна, находился отель «Корона», где его ждал Энгельс. На другой день оба друга отправились в Дувр. Вместе с Фридрихом он готовился к участию в работах второго конгресса Союза коммунистов. На нем предстояло утвердить устав и обсудить новую программу.

Кроме того, Карл должен был как специальный представитель «Демократической ассоциации» выступить с приветствием на митинге, посвященном годовщине польского восстания 1830 года.

Митинг происходил в зале собрания «Лондонского просветительного общества немецких рабочих», основателями которого 7 лет назад были учитель Шаппер, сапожник Бауэр и часовщик Молль, недавно побывавший в Брюсселе.

Собравшиеся узнали Маркса и встретили его бурными возгласами и громкими аплодисментами.

— Старая Польша, несомненно, погибла, — сказал Карл, поднявшись на трибуну. Его мощный голос разносился по всему залу. Смуглое лицо и блестящие глаза оратора приковывали к себе внимание присутствующих. — И мы меньше чем кто-либо хотели бы ее восстановления. Но погибла не только старая Польша. Старая Германия, старая Франция, старая Англия — все старое общество отжило свой век. Гибель старого общества не является потерей для тех, кому нечего терять в этом обществе, а во всех современных странах в таком положении находится огромное большинство.

Затем Карл объяснил, что освобождение угнетенных трудящихся связано с победой пролетариата над буржуазией, и в какой бы стране ни победил рабочий класс, он поможет всем порабощенным народам. Если бы в Англии чартисты взяли власть, это было бы началом освобождения всех других пролетариев, где бы они ни находились, всех народов вообще.

Закончив свою речь, Карл под возгласы одобрения вручил адрес от «Демократической ассоциации» «Братским демократам».

Затем на трибуну вышел Энгельс. И когда он четко и громко сказал: «Никакая нация не может стать свободной, продолжая в то же время угнетать другие нации», — англичане, поляки, французы, бельгийцы, немцы, итальянцы встретили его слова шумным одобрением. Полное сердечное согласие утвердилось между представителями многих наций на этом собрании. В знак единства Гарни и Энгельс предложили приветствовать демократические газеты — английскую «Северную звезду», французскую «Реформу» и «Немецкую Брюссельскую газету», и тогда трижды ураганом разразились аплодисменты. Все присутствующие, встав и обнажив головы, начали петь «Марсельезу». Голоса сливались, как сердца всех присутствующих здесь простых людей.