Карл Смелый

«Дорогой сын мой, Артур! Считаю необходимым известить тебя, что при настоящих обстоятельствах путешественники подвергаются большой опасности. Герцог, взяв города Бри и Грансон, умертвил пятьсот человек гарнизона, захваченных им в плен. Но союзники приближаются с многочисленными силами, и Всевышний решит, кто из них прав. Как бы это дело не кончилось, а войну ведут с жаром и с обеих сторон не думают о пощаде; следовательно, для людей нашего ремесла нет безопасности, пока это чем-нибудь не решится. Между тем ты можешь уверить вдовствующую королеву, что наш компаньон расположен по-прежнему купить товары, которые она имеет, но что он не в состоянии расплатиться за них, пока не кончит настоящих своих очень важных дел, и я надеюсь, что это случится еще вовремя для успеха того выгодного предприятия, о котором я сообщил нашей приятельнице. Я поручил монаху, едущему в Прованс, доставить тебе это письмо и надеюсь, что оно будет исправно тебе вручено. Подателю сего можешь вполне доверять.

Любящий тебя отец Джон Филипсон»

Артур легко понял смысл этого послания и очень обрадовался, что получил его в такую критическую минуту. Он спросил у кармелита, как велика герцогская армия, и монах отвечал ему, что она состоит из шестидесяти тысяч человек; между тем как, по словам его, союзники, несмотря на все их усилия, не могли набрать и третьей части этого числа. Юный Ферранд де Водемон, тайно поддерживаемый Францией, находился в их войске, но так как он был еще почти не известен на воинском поприще и мало имел при себе сподвижников, то носимый им пустой титул генерала немного увеличивал собой силы союзников.

Вообще, судя по рассказам монаха, все выгоды были на стороне Карла, и Артур, считая успех этого государя единственным средством к исполнению планов его отца, был очень рад тому, что герцог обеспечен, судя по превосходству в числе солдат. Он не имел времени расспросить монаха подробнее, потому что в эту самую минуту в приемную вошла королева, и монах, узнав о ее сане, с глубочайшим почтением удалился.

Бледность лица королевы обнаруживала еще утомление вчерашнего дня, но когда она милостиво поклонилась, пожелав Артуру доброго утра, то голос ее, глаза и осанка показывали совершенную твердость.

— Ты видишь меня, — сказала она, — не такой, как при нашем расставаньи, потому что теперь я уже совершенно решилась, я убеждена, что если Рене не согласится добровольно уступить престол Прованса на тех условиях, которые мы предлагаем, то у него насильно его отнимут, и в таком случае, может быть, не пощадят даже его жизни. И потому мы приступим к делу с наивозможной деятельностью — хуже всего то, что я не могу оставить этого монастыря, не покаявшись как следует в посещении Гарагульской пещеры, без чего я бы недостойна была имени христианки. Когда ты возвратишься в Э, то спроси во дворце моего секретаря, к которому даю тебе это письмо. Прежде чем начать питать надежду, я старалась собрать обстоятельные сведения о настоящем положении короля Рене и достала все нужные для того бумаги. Скажи моему секретарю, чтобы он прислал ко мне с надежным человеком запечатанный ларчик, окованный серебряными обручами. Раскаяние в прошлых ошибках может быть употреблено для предупреждения новых, и из бумаг, содержащихся в этом ларчике, я удостоверюсь, точно ли я приношу в жертву истинные выгоды моего отца своим несбыточным надеждам. Но на этот счет я почти не имею никакого сомнения. Заготовив здесь у себя на глазах акты отречения и уступки, я приведу их в исполнение тотчас по возвращении моем в Э, куда я отправлюсь, как только кончу мое покаяние.