Карл Великий

Этой образовательной программой, служившей одновременно укреплению культовой сферы, Карл как металлическими скобами закрепил составные части империи, которые в правовой, асоциальной и культурной сферах сохраняли определенную самостоятельность, однако в самом монархе и его династии ощущали объединяющее начало. Правда, эта программа в основном касалась ученой риторики ее пропагандистов и ограничивалась очевидной нехваткой священнослужителей или отсутствием школ. В конце концов предполагаемое христианское общество застряло на первоначальном организационном этапе, как это еще несколько десятилетий назад правильно отметил Генрих Фихтенау. В итоге взяли верх общественные антагонизмы, которые особенно по достижении экспансионистской фазы государства франков подорвали основы народного королевского правления и обнажили общенарицательный характер правления, сориентированного на ветхозаветные образцы. Для реализации своих приказов этому правлению требовался целый аппарат государственности, управления, полиции и военных. Система поддержки, зависевшая от лояльности знати и церкви, занимавших все существенные руководящие позиции, не справлялась с целым рядом юридических ситуаций в государстве и обществе, как это убедительно показывает заключительный период пребывания Карла у власти. Обращение к Ветхому Завету и его царям хоть и уберегло «нового Давида» (таков был псевдоним Карла в околоакадемических кругах) от нового пророка Нафанаила, но уже его преемник Людовик Благочестивый был вынужден принять требование церкви и подчинить свое высокое служение воле тех, кто возвышением не в последнюю очередь был обязан Карлу, хотя королевство само; инициировало эти «министериалы» на всех руководящих иерархических уровнях.

Обратимся к «Общему увещанию» («Аdmonitio generalis»). Оно также, причем в значительной степени, относится к тем норма- тивным «общенарицательным» текстам, которые разрабатывались и публиковались в ученом окружении Карла и при участии ближайшего к нему круга людей. Первая часть обширного циркуляра, составляющего не менее 59 глав, посвящена церковному устройству, как правило, тесно привязанному к сборнику церковного права, известному под названием «Дионисий-Адриан». Еще в 774 году сам папа вручил его Карлу в Риме. В нем содержатся главным образом церковные каноны первых соборов и папские декреталии предшественников Адриана I. С уже обозначенным намерением восстановить или обосновать порядок в церкви, преодолеть нарушения и внести соответствующие исправления связано желание представить римский проект как единственно обязательную правовую кодификацию с повсеместной ее реализацией. Об этом не в последнюю очередь свидетельствует циркуляр, дошедший до нас в количестве не менее 22 экземпляров и, стало быть, получивший достаточно широкое распространение. Его текст часто лежит в основе и последующих деклараций.

Новый вариант этих старых правовых норм указал духовенству на его недостатки, обличив как безнравственное поведение, например, пьянство, сексуальное распутство, пренебрежительное отношение к запрещению взимания процентов и увлечение светскими делами, а также затронув культурные вопросы- почитание святых, которое явно угрожает выплеснуться из берегов, а еще возрастные ограничения приобщения к монастырской жизни. Епископам запрещается рукополагать в священники за деньги, а также требовать непомерные финансовые поборы с общин. С целью ужесточения общественной дисциплины критике подвергаются и миряне. Приводится пример того, как новые браки заключаются еще при жизни прежнего супруга. Церковь клеймит позором блуд, в особенности гомосексуализм. Делается предостережение против использования беглых клириков.

Эта обширная первая часть дополняется еще двадцатью главами, посвященными состоянию всего общества. Приводятся поправки. Общая тональность текста авторитетно подкрепляется цитатами из Ветхого и Нового Завета. Из обилия деталей выделим лишь немногие наиболее значительные. Раздел начинается с характерного- призыва: «Чтобы был мир и согласие и взаимопонимание среди всего христианского народа между епископами, аббатами, графами, судьями и всеми прочими — где бы то ни было — между большими и малыми людьми», со ссылками на соответствующие библейские места: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» и «блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». Текст конкретизирует этот путь мира — судопроизводство на основе права, указанного народу мудрецами; таким образом, не по собственному усмотрению власть имущих, избегая клятвопреступления. Из этой же серии требование единых мер и весов, которые должны соблюдаться как в городах (здесь главным образом наряду с сivitates в качестве укрепленных мест торговли), так и на территории монастырей, очевидно, для взимания церковных сборов и натурального оброка с лично зависимых крестьян.