Карл Великий

Задачу текстового очищения Библии взялся разрешить Алкуин. Он должен был разобраться с проблемами правописания, пунктуации, грамматики и т. д. Само собой разумеется, что о критическом издании после глобальной сверки текста с рукописями Вульгаты не могло быть и речи, не говоря уже о перекрестном сравнении с греческими или еврейскими текстовыми свидетельствами. Так, между 797 и 803 годами Карл получил тщательно прописанный и якобы безошибочный полный текст Библии. Очевидно, это издание испытало на себе влияние старейшего из сохранившихся полных образцов. Он возник в монастыре Монтамьята в Южной Тоскане. Доказано, что с этого оригинала Алкуина в Туре было сделано не менее сорока пяти копий. Этот оригинал плюс так называемая Парижская Библия XIII века стали основой сорокадвухстрочной Библии Гутенберга. В более широком придворном кругу родилась еще одна версия при участии епископа Теодульфа Орлеанского. Незадолго до своей кончины исправлением библейского текста занялся и сам император Карл. Пребывание короля в Ахене было связано не только с духовным и интеллектуальным обновлением на основе римского церковного права, более совершенных изданий текстов Священного Писания, очищенных и расширенных сборников, но и с подтверждением устава бенедиктинцев как руководящего принципа монашеской общины. Подробное указание на этот устав содержится в указе в Ахене от 23 марта 789 года. Указ адресовался королевским эмиссарам и был продиктован заботой короля о юрисдикции в графском суде. Сочетание извлечений из устава бенедиктинцев и королевских предписаний диктуется, вероятно, исключительно формой предания. В этом текстовом свидетельстве вновь обнаруживается свободное сочетание церковного устава и королевского повеления как инструментов руководства христианским обществом.

Мы уже наблюдали, как Карл ориентировал некоторые монастыри на усвоение устава бенедиктинцев, служившего руководящим началом намеченной им монастырской реформы. Не Бенедикт Анианский в первые годы правления Людовика Благочестивого выдвинул это умеренное руководство монашеского жития в противовес разным смешанным его формам, а сам Карл в качестве коррективы указал на этот римский путь, причем, возможно, даже не без активного участия «гота», то есть Бенедикта Анианского.

Королевское предписание требует от графов, чтобы судебные дела, связанные с сиротами, они слушали в первую очередь и в день судебного разбирательства, например, не устраивали охоту. Женские монастыри должны подчиняться соответствующим правилам и находиться под епископским надзором. Аббатисам запрещается находиться вне вверенного им монастыря или позволять это своим подчиненным. Соответствующему кругу лиц опять-таки заказано держать своры собак для охоты и терпеть рядом с собой шутов. Видимо, обитатели монастырей не могли расстать-, ся с привычками аристократического мира, к которому когда-то принадлежала духовная верхушка. Между прочим, и здесь, если хотите, наметился определенный сдвиг в сторону цивилизации и прогресса. Не известно ни одного случая, чтобы высокопоставленный церковный деятель прибег к кровной мести, что случалось сплошь и рядом до Карла.

В этом перечне мер, как бы показывающих обществу его настоящее лицо, бросаются в глаза особенно две главы. Во-первых, глава, о пьянстве, которое как один из главных пороков снова клеймится позором. С этим тесно связана глава о запрете гильдий и объединений, чье культовое происхождение как языческих питейных общин очевидно. К тому же последние служили прикрытием для подготовки всяких заговоров оппозиционно настроенных сил.

Не в последнюю очередь предотвращению подобных происков содействовала отмена всеобщей присяги в верности, первой и истории государства франков. Хотя и при Меровингах иногда давали или отзывали обет, возникший на основе римской воин ской присяги или данный при крещении, к примеру, в связи с сомнительными бунтами против короля или с борьбой претендентов за обладание короной в знак признания или верности, но чтобы все (вольное) население присягало королю (и его сыновьям), такого не было. Текст клятвы верности более чем краток: «Поэтому я (называется имя) обещаю моему господину, королю Карлу и его сыновьям, пока живу, быть верным без обмана и вероломства». Идеально задуманная формула повиновения королю с течением времени нуждалась в морально-правовом обосновании.

Так называемое восстание Гардрада в 786 году и аргументация некоторых заговорщиков («мы не брали на себя обязательства перед королем, не давали ему обещания хранить верность в духе благонамеренного поведения») побудили короля к введению всеобщей присяги в верности монарху. Вспомним историю с Тассилоном, в которой, по мнению Карла и его окружения, из-за целого ряда нарушений клятвы дело дошло до отстранения герцога от власти и присоединения его владения к королевству. Король был вынужден пойти на этот шаг.