Карл Великий

Современная официозная историография столкнулась с трудностями в оценке этого неоднократного отторжения Карлом супруги, тем более церковные синоды империи франков как раз тогда стремились ограничить число подобных разводов и повсеместно покончить с ними. Так называемые имперские хроники ни в коей мере не касаются вопросов бракосочетания и расторжения брака. Эйнхард повествует об этой «афере» не в хронологическом политическом контексте, а только в связи с частной жизнью Карла и его отношениями со своей матерью Бертрадой: Карл именно «по ее настоянию» взял в жены дочь Дезидерия, а год спустя по неизвестной причине отверг ее на фоне разногласий между ним и Бертрадой. Это формулировалось уже в успокоительном ключе, учитывая то обстоятельство, что новая политика в отношении Италии была инициирована именно вдовой короля. Монах Ноткер из Сен-Галленского монастыря, сочинивший в конце IX века повествование о деяниях Карла и следовавший более жестким супружеским заветам и запретам расторжения брака, нашел выход: достаточное основание развода он увидел в мнимом бесплодии отвергнутой лангобардской принцессы, не отметив, что супружеским узам был уготован срок даже менее одного года.

В любом случае поступок Карла подвергся резкой морально-этической критике. По достоверным свидетельствам, это сделал, в частности, его единоутробный брат Адалард. Размышляя в правовом плане, он не видел никакой вины молодой женщины и к тому же в роли стороннего наблюдателя объективно констатировал развал союза Карла с Дезидерием, инспирированного франкской знатью, к которой Адалард причислял и себя. Поначалу он порвал с франкским королевским двором, уйдя из большой политики в монастыри Корби и Монтекассино, но затем, на заключительной стадии правления Карла, снова оказался в его распоряжении.

Однако только морально-этического акцента в этом вопросе было, очевидно, недостаточно. Под влиянием матери и, что весьма вероятно, из-за конкуренции с братом Карл пошел на союз, который хотя в самых общих чертах вовлекал в свою орбиту папство, фактически же в результате пространственной близости лангобардов к Римскому дукату и вследствие явно амбициозных претензий короля Дезидерия на расширение земель и власти угрожал франко-папскому альянсу. Этот союз в итоге без всякого кровопролития даровал мажордомам целое королевство и по праву считался краеугольным камнем их господства. Свержение профранк-ской партии в Риме, разбитый у самых ворот Вечного города и собора Святого Петра лагерь короля лангобардов затронули, очевидно, защитное предназначение «патриция римлян» и одновременно сакральный в своей основе союз с князем апостолов и его преемниками как гаранта франкского королевства «новой династии». Пакт с лангобардами, распространявшийся также на квазикоролевского герцога Баварии Тассилона, отстаивавшего собственные интересы в альпийском регионе, был призван значительно ограничить активность франков на Апеннинском полуострове.

С этими политическими проектами Карл решительно покончил, отказавшись от лангобардской принцессы. Некоторое время спустя он в третий раз пошел под венец. Это был вынужденный шаг, поскольку преемство в собственном королевстве в лице его единственного сына от первого брака с Гимильтрудой не обеспечивалось в полной мере, хотя на тот момент сомнения в пригодности преемника, по-видимому, еще не проявились в полной мере. Расставшись с лангобардской принцессой, Карл сразу же связал себя брачными узами с алеманкой Гильдегардой из рода Агилольфингов, проживавших на юго-западе. Они находились в родстве с герцогом Тассилоном и показались Карлу подходящими для того, чтобы расколоть этот клан и по частям включить его в состав королевства франков. В итоге расчеты вполне оправдались. Таким образом после смерти сестры Гильдегарды граф Герольд унаследовал ведущие позиции в Баварии в качестве префекта. Это было также следствием смещения Тассилона в 788-м или 794 году.

С Гильдегардой Карла связывали исключительно тесные отношения. Он почти постоянно вспоминает о ее душеспасительных шагах в дарительных грамотах, адресованных духовным учреждениям. Высокая оценка и любовь к Гильдегарде объясняются также количеством детей, которых она ему родила, в результате чего королевство Карла и его преемство получили серьезную опору. По достоверным источникам, ничто так издревле не терзало королевство, как полное отсутствие или весьма немногочисленное потомство, что угрожало продолжению правления династии. За без малого двенадцать лет брака Гильдегарда подарила Карлу не менее девяти детей, из них трое мальчиков — Карл, Пипин и Людовик, которые уже в 806 году готовы были стать преемниками отца. В этом стареющий правитель увидел знак особой божественной милости.

ЕДИНОВЛАСТИЕ КАРЛА В 771 ГОДУ