Карл Великий

Хроники той поры считают главным зачинщиком саксонского сопротивления Видукинда. Из этого, однако, не вытекает однозначно, вернулся он в 778 году из датской ссылки или был рлричастен ко всему происходящему из своего «далека». Скорее сего в зимние месяцы 778–779 годов в голове Карла созрело решение о фактическом и окончательном подчинении саксов, что одновременно предполагало военную оккупацию, новый административный порядок и образование церковных приходов. Тем самым, по выражению Ганса Дитриха Каля, была достигнута новая «ступень эскалации», не ограничивавшаяся более обрядом крещения и договорными решениями, а ставившая конкретную цель — покончить с политической самостоятельностью отрядов швармов.

Чрезвычайная жесткость столкновений с конца семидесятых годов была связана не с «железной проповедью» и не с навязанной саксам десятиной — и то и другое следует рассматривать как симптом процесса подавления и подчинения, — а с неумолимым столкновением двух культур, с которым можно было покончить лишь путем уничтожения одной из них.

Разделение саксов на швармы и поселения вовсе не облегчило действия врага франков. Партизанская тактика, недопущение открытых полевых столкновений и регионально дифференцированные акции сопротивления сделали запланированное подчинение и аннексию реальным, мучительным предприятием, напоминавшим борьбу с гидрой. В жизнеописании Карла Эйнхард наглядно подчеркивает мучительный характер этого процесса, который в противоположность покорению Аквитании и Италии, а также Баварии стал возможным не только в результате замены руководящего персонала в случае саботажа последнего, но прежде всего вследствие огромных перемен в жизненных условиях покоренных, чему способствовали пришлые епископы, священнослужители и графы.

Франкская сторона, неспособная к вдумчивому пониманию этого революционного поворота на соседних с нею землях, ослепленная сознанием собственного превосходства в военной сфере, видела исключительно нарушение договорных обязательств и «диавольское» дело. Невыполнение клятвенного прошлогоднего обещания в Падерборне и отход от обета, данного при крещении, воспринимались теперь как отречение, отступление от праведной веры и возвращение к идолопоклонничеству, против чего надлежало бороться всеми возможными средствами. Теперь война была объявлена не просто язычникам, которые до сих пор жили в дикой тьме, не воспринимая слово Божие, а вероотступникам, сознательно и умышленно отвергшим Евангелие. Даже благостно настроенный Алкуин, позже порицавший введение десятины как существенную причину неудачи миссионерской деятельности на землях саксов, не мог не назвать мятежников «проклятым поколением», которое до сих пор «презренно Богу», а также народом, находящимся в когтях у сатаны.

Это примитивный черно-белый подход, допускающий лишь иногда полутона, как в том источнике IX века, указывающем на трудность отбросить веру отцов как очевидное заблуждение, объясняет жесткость, жестокость и затянутость противоборства, в котором со стороны саксов, очевидно, участвовали все слои. Здесь в течение десятилетий, однако, произошли существенные перемены, ведь сотрудничество правящих элит франков и саксов создавало условия для возникновения «народа», как с удовлетворением констатировал Эйнхард в конце двадцатых годов IX столетия.

На начальной стадии противостояния обращали на себя внимание представители аристократии, возглавившие восстание. К их числу относится Видукинд, впрочем, после своего крещения в Аттиньи в 785 году словно ушедший в историческую тень. В то же время его наследникам удалось занять влиятельное положение на службе у короля франков и в духовной сфере. На протяжении долгих десятилетий, пока происходили столкновения с саксами, наблюдалась пестрая смена событий — восстание аристократической верхушки и ее постоянная готовность к борьбе, с одной стороны, приспособленчество и сотрудничество, с другой. Столь противоречивая картина порождала создание карательных судов, издание драконовских законов и депортации и одновременно предоставление лояльным к франкам теплых местечек на конфискованных землях, а также духовных и светских должностей на службе франкского монарха.