Карл Великий. Небесный град Карла Великого

Эйнхард неподвижно стоял передо мной.

   — Мне будет очень не хватать тебя, Афонсо. Подумать только, мы не расставались сорок лет!

Может, ещё и встретимся, любезный Нардул...

Мне кажется, что сейчас можно обойтись без учтивостей. Не думаю, что мы встретимся. Ты вряд ли окажешься при дворе, а у меня не найдётся времени съездить в Имерхальм. К тому же мы оба немолоды.

Ну, значит, придётся встретиться в раю, — пошутил я.

   — Афонсо, — сказал он, — я должен сказать тебе. Ты очень долго казался мне глупым. Это не так. Прости меня.

Я засмеялся.

   — А ты, Нардул, казался мне занудным. Прости, но сейчас ничего не изменилось.

Он тоже засмеялся и предложил:

   — Давай обнимемся на прощание, любезный друг!

Всё-таки он был слишком маленького роста. Даже обниматься неудобно.

На прощание он подарил мне «О Граде Божием» блаженного Августина, тот самый экземпляр, что я читал Карлу. Я не стал спрашивать, откуда у него эта книга.

Вещи получилось собрать быстрее, чем я рассчитывал. Было ещё светло. Я решил напоследок прогуляться по Ахену. Ноги сами вывели меня к собору. Сырость ранней весны, казалось, делала его серые камни ещё тяжелее. Карл мыслил это чудо зодчества как символ Небесного Града, на деле же оно стало могильной плитой, укрывшей его бренное тело. Богу нет дела до наших мечтаний, Он распоряжается по-своему и нам не понять его логики...

...Я смотрел на мрачные серые стены. Никакой радости не вызывало у меня это строение, потребовавшее столько средств и трудов... и вдруг что-то странное белое привлекло моё внимание. По камням вверх карабкался голубь. Мне показалось, что он не может летать, но нет, всё было в порядке с его крыльями. Просто он почему-то решил совершить пешее восхождение, исследуя по пути коготками каждый камень собора. Так, то подлетая, то снова цепляясь за трещины, он достиг крыши. Взлетел на неё и сидел на краю, поглядывая на Ахен и на меня. И тут яркие рыжие лучи заката вдруг прорезали безнадёжные серые тучи. В этот момент я словно увидел улыбку Карла и весёлую искорку его глаз. Теперь я точно знал, что ему довелось полюбоваться настоящим узором своего ковра.

...Белый голубь побродил немного по крыше собора и, внезапно взмыв ввысь, растворился в сияющем свете весеннего заката.