Карл Великий: реалии и мифы

Первый из упомянутого комплекса мифов — римский, или римско-имперский — призванный показать, что Флоренция — истинная «дочь Рима», основанная Юлием Цезарем, всегда поддерживавшая римлян, заселявшаяся ими и при их участии в пику соседнему Фьезоле (которое якобы было опорой Каталины в его антиримском мятеже), имевшая от них привилегии. В восстановлении Флоренции участвуют император, папа и римляне — император снаряжает войско, вновь разгромившее зловредных фьезоланцев, а «римская коммуна» заботится о наполнении города выходцами из «лучших семейств римского народа и нобилей» (III, 1, 3).

Карл Великий, таким образом, воспринимается флорентийским хронистом как «правильный» император, в отличие от более поздних его преемников, ссорившихся с папами, особенно итальянцев. Поэтому на втором месте в упомянутом комплексе следует назвать «французский миф», который в данном случае служит как бы заменой на итальянской почве тех национальных мифологических построений, которые складывались вокруг Карла в других странах, прежде всего во Франции и в Германии. Виллани тщательно прослеживает происхождение французских королей (Меровингов) от троянского Приама III (1, 18), и хотя династическая связь к его времени уже дважды прерывалась, при Каролингах и Капетингах, символическая параллель с Римом, основанным, согласно «Хронике», также выходцами из Трои, сохраняется. Известно, что флорентийские послы во Франции всегда должны были ссылаться на факт возрождения города «французским королем» Карлом Великим, который к тому же освободил его жителей от уплаты почти всех налогов и податей.

Следующий миф, естественным образом нашедший отражение в сочинении историка гвельфской Флоренции, это церковный миф, который Джованни Виллани воспроизводит в его римско-католической версии, не упоминая ни о каких нюансах взаимоотношений Карла и пап, с подробностями о чудесном исцелении Льва III, о том, что он постановил «отобрать римский престол у греков» (так что в дальнейшем даже константинопольский император подчинился Карлу) и т. п. Интересно, что в «Истории» Макиавелли (I, 9) сведения о сотрудничестве пап с франкскими властителями, почерпнутые в первую очередь у Виллани, — о том, что папа завоевал право неподсудности, что император подчинялся ему и способствовал усилению светской власти римской курии, истолковываются в ином духе. Они служат для подтверждения одного из основных тезисов флорентийского секретаря — Церковь — главная причина разъединения Италии; завладев светскими полномочиями (imperio), она изгоняла своих соперников, начиная с лангобардов, с помощью внешних сил, в том числе с помощью Карла Великого (Рассуждения о первой декаде Тита Ливия, I, 12).

Наконец, четвертый, внутрифлорентийский миф, это уже упомянутая легенда о противостоянии флорентийцев и фьезоланцев и о смешении цивилизованного римского начала и дикого и необузданного фьезоланского в среде населения города. Этот тезис в хронике Виллани, как и в «Комедии» Данте, объясняет постоянно сопутствующие флорентийской истории внутренние смуты, порождаемые борьбой двух указанных начал. (Макиавелли, автор другой эпохи и другого склада, введший в оборот идею о необходимости и даже полезности борьбы общественных групп, если не во Флоренции, то в Риме, в подобных теориях не нуждался).

Все события, иллюстрирующие указанные так или иначе мифологизированные сюжетные линии, сопровождаются у Джованни Виллани более или менее легендарными, или, может быть, в нашем контексте назвать их «литературными», подробностями. Так, хронист сообщает, что Карл основал столько аббатств, сколько в алфавите букв (II, 15). Это утверждение встречается во «Всемирной хронике» современника Виллани монаха Якопо д'Акви и восходит к франко-итальянской эпической поэме Отинель (Fasoli, р. 354). Из chansons de gestes, очень популярных в Италии, могли быть заимствованы и упоминания о паладинах, о том, что Карл завоевал всю Испанию, Иерусалим и Святую Землю. Виллани, бывавший во Франции, мог использовать и непосредственно французские источники: например, его рассказ о том, что Карл Великий оставил все свое имущество бедным, во многом совпадает с завещанием императора, приводимым в «Жизнеописании Карла» Эйнхарда. Но интересно, что в число душеприказчиков Карла хронист включает нескольких итальянских прелатов, в том числе — епископа Флоренции. Чудеса и знамения, сопутствовавшие кончине Карла Великого, даже не обязательно квалифицировать как подробности легендарные, современниками они расценивались как явления вполне естественного порядка, и в таком духе о них пишет еще Макиавелли в «Рассуждениях» и в «Государе».