Карл XII. Последний викинг. 1682-1718

Со временем коррупция проникла и в их ряды, что привело к утрате кастовой замкнутости янычарского корпуса. В XVII-XVIII веках янычарами все больше становятся сами турки, особенно разорившиеся крестьяне, привлеченные многочисленными привилегиями султанской гвардии: освобождением от налогов, неподсудностью гражданским и военным властям (янычар могли наказывать только их офицеры). Янычарские офицеры за взятку выдавали желающим документы о принадлежности к янычарскому корпусу, так что обыкновенно за одним именем в списке скрывалось несколько человек, имевших янычарские привилегии, но не получавших жалованье и не обязанных нести военную службу. Сами янычары теперь обзаводились семьями, занимались торговлей и ремеслами и по возможности уклонялись от участия в войнах.

В 1703 году янычары открыто отказались отправиться в Грузию. Они промаршировали через весь Стамбул, вломились в султанский дворец и свергли султана Мустафу II. Новым султаном был провозглашен брат Мустафы Ахмет III. Мустафа был заключен в тюрьму, где, к большому удивлению всей Турции, прожил еще несколько лет.

Ахмет III был ничтожным и корыстолюбивым человеком, заботившимся только о своих удовольствиях. При нем всеми делами в империи заправлял его зять, селяхдар[76] Кёмюрджю Али-паша. Он был сыном угольщика. В детстве его случайно встретил в лесу под Адрианополем Ахмет II, дядя Ахмета III, и, пленившись красотой ребенка, взял его во дворец. После смерти Ахмета II Кёмюрджю стал любимцем Мустафы II, а затем и Ахмета III. Молодость не позволяла Кёмюрджю метить в великие визири, и он пока что довольствовался ролью «серого кардинала». Именно от него главным образом зависело, окажет ли султан поддержку замыслам Карла.

Прибытие в Бендеры Карла обострило русско-турецкие отношения, кое-как улаженные после заключения в 1700 году Константинопольского мирного договора. Петр чрезвычайно опасался новой войны с Турцией. «Московиты… стараются устранить все трудности на пути дружбы с Турцией», – писал в Вену австрийский дипломат Тальман. Селяхдар шел навстречу желаниям царя, однако у него имелись могущественные противники. Больше всего в пользу русско-турецкой войны интриговал французский посланник барон де Ферриоль. Франция, забравшая в свои руки торговлю с Турцией, имела самые сильные дипломатические позиции в Стамбуле. Людовик XIV был единственным европейским государем, которого султан именовал «падишахом»; в отношении прочих турки говорили, что если султан подобен льву, то гяурские правители – малым собакам. Ферриоль не уставал твердить султану, что царь только и ждет окончания войны со Швецией, чтобы отобрать у Турции Крым и Балканы, и предлагал поддержать Карла в его борьбе с Россией (Людовик XIV рассчитывал, что Карл, победив царя, окажет помощь Франции в войне за испанское наследство).

Ферриоля поддерживала мать Ахмета III, султанша Валидэ, имевшая большое влияние на сына. Валидэ действовала в пользу Карла, движимая чисто женскими мотивами: ее очаровали рассказы о подвигах шведского короля. Она называла его не иначе как «мой лев» и часто говорила султану:

– Когда же вы поможете моему льву уничтожить этого царя?

Во дворце разгорелась борьба сторонников и противников войны с Россией. Посол Карла Нейгебауэр представил турецкому правительству документ, озаглавленный: «Причины, по которым является выгодным для Турции оказать сопротивление чересчур большим успехам московского царя». В нем султану предлагалось заключить союз со Станиславом и объявить войну России, так как «царь не будет в состоянии оказывать сопротивление двум монархам одновременно».

Понятовский, прибывший в Стамбул вслед за Нейгебауэром, вошел в сношения с Ферриолем и встретился с великим визирем Чорлулой Али-пашой. Визирь, чрезвычайно довольный тем, что Понятовский явился на аудиенцию в турецком костюме, заверил его, что «хочет послужить шведскому королю всем своим влиянием, дабы с помощью ста тысяч человек восстановить его в прежней славе».

Однако русский посланник П.А. Толстой в конце 1709-го – начале 1710 года успешно противостоял прошведским настроениям, так как Карл из Бендер давал туркам одни обещания, а Петр – деньги Карла, захваченные под Полтавой и у Переволочны. 14 января 1710 года Ахмет III вручил Толстому ратификационную грамоту, подтверждающую Константинопольский договор 1700 года. «Любовь уже возобновлена между сих империй и утверждена без подозрений», – доносил Толстой Петру.

Относительно Карла стороны договорились, что он выедет в Швецию через Польшу «только со своими людьми» (то есть без запорожцев, подлежащих выдаче русским); турецкий отряд в 500 человек будет сопровождать его до польской границы. «Учинено то к чести царского величества, что оный король шведский уже выдается в волю царского величества», – уточнял Толстой.