Карл XII. Последний викинг. 1682-1718

Численность драбантов в начале походов Карла достигала 150 человек. Их набирали из самых храбрых офицеров армии, которые считались в этом отряде простыми дружинниками; капрал дружины имел в армии чин майора, прапорщик — подполковника. Вождем дружины был Карл; заменял его Арвид Горн в чине капитан-лейтенанта.

Драбанты следовали за королем повсюду, куда бы он ни направлялся; к любому из них Карл питал неограниченное доверие. Когда ему говорили, что вдали от войска он подвергает себя опасности, Карл отвечал:

— Когда при мне находятся хоть девять человек моей дружины, никакая сила не помешает мне проникнуть туда, куда я хочу.

И действительно, не было случая, который опроверг бы эти слова короля.

В бою драбанты обязаны были орудовать одними палашами, по примеру древних витязей:

Как у Фрея, лишь в локоть будет меч у тебя;
Мал у Тора громящего млат.
Есть отвага в груди — ко врагу подойди,
И не будет короток булат.

Использовать пистолет или карабин дозволялось только в крайнем случае. Согласно этому уставу, Карл преобразовал вооружение и назначение кавалерии: латы были уничтожены, сабля стала главным оружием. Кавалерия атаковала без выстрелов, врубалась в ряды неприятеля и стреляла только в рукопашной схватке. Артиллерией Карл пренебрегал, применяя ее в основном при осадах; дальше будет показано, к какой катастрофе привело шведов это пренебрежение.

Подвиги драбантов невозможно перечислить, каждая битва свидетельствует об их воинской доблести. Особенную ярость они проявили в знаменитой Клишовской битве, где, забыв о смерти, на полном скаку врубались в ощетинившиеся штыками и пиками саксонские каре, подавая пример упавшей духом шведской кавалерии.

Народная молва, как водится, преувеличивала храбрость и силу драбантов, некоторые из них на родине становились героями легенд. Особенно славился некий Гинтерсфельт. Про него рассказывали, что однажды он поднял пушку и сделал ею «на плечо», а в одном бою пронзил палашом вражеского солдата, поднял его тело на палаше и перекинул через голову; в другой раз он въехал под своды городских ворот, схватился большим пальцем за сделанный в воротах железный крюк и приподнял себя вместе с лошадью.

Как и полагается дружинникам, драбанты не пережили своего вождя. Их ряды таяли вместе с удачей Карла: перед Полтавой их было уже около 100, в Бендерах — 24; в 1719 году лишь нескольким уцелевшим ветеранам выпала честь стоять ближе всех к могиле героя.

В древние времена возле конунга находился один неразлучный спутник, особенно любимый вождем. В скандинавских сагах его называли Vapenbroder — брат по оружию или Fosterbroder — брат по воспитанию; в славянских языках этим понятиям соответствует слово «побратим». Побратимы никогда не разлучались, делили веселье и горе, труд и опасности, нередко вместе умирали (как Торстейн и конунг Бел в «Фритьофе»).

Карл имел своего побратима — молодого герцога Вюртембергского Максимилиана, которого шведские солдаты прозвали Маленьким Принцем. В четырнадцать лет слухи о подвигах Карла вызвали в нем такое горячее желание участвовать в его походах, что семья вынуждена была отпустить его в шведский лагерь. Максимилиан увидел своего кумира в 1703 году под Пултуском. Он сразу представился королю и попросил позволения учиться под его руководством военному искусству.

— Хорошо, — ответил Карл, — я вас стану учить на свой лад.

Король тут же пригласил утомленного после дороги гостя сесть на коня и ехать с ним. Они долго скакали по шведским форпостам; принц достойно выдержал это испытание. Король оставил Максимилиана при себе. Вюртембергский посол сказал Карлу, что принцу нужен гофмейстер; Карл, смеясь, ответил:

— Я сам буду его гофмейстером!

С этих пор они были неразлучны, пока их не развела Полтава. Ни в одном бою верный паж не отстал от своего рыцаря.

И были оба в счастьи и в дни страданий
Всегда друг с другом, будто две сжатых длани.

2

Быть побратимом Карла означало больше, чем бросаться вместе с ним в каждое сражение, в каждую схватку. Опасностей войны для короля было мало. Он вел жизнь викинга, намеренно рискующего головой при малейшем удобном случае.

В 1701 году, когда шведы стояли на зимних квартирах на границе Курляндии, Карл задумал вторгнуться с 2000 человек в Литву, где находились значительные силы Огинского. Не слушая предостережений, он углубился в неведомую страну на 200-300 верст, отрезанный от армии отрядами литовцев. Так он дошел до Ковно, где оставил гарнизон, а сам вернулся в шведский лагерь, сопровождаемый всего 50 драбантами. В лагере целый месяц о нем не было слышно, и сам король ничего не знал о своей армии. Военный совет даже отправил несколько отрядов на его поиски.