Карл XII. Последний викинг. 1682-1718

В декабре ударили жестокие морозы. Несмотря на то что указание на сильный мороз можно встретить при описании чуть ли не каждого вторжения в Россию, Карлу действительно повезло с погодой меньше других завоевателей. Необычайно суровая зима установилась тогда по всей Европе. Балтийское море, река Рона и каналы Венеции покрылись льдом, причем Рону можно было переезжать на тяжелых повозках; в шведских церквах замерзало причастие в чашах.

Можно себе представить, каково было на Украине. К Рождеству холода сковали всякое движение. Известный нам полковник Поссе пометил в дневнике, что мороз мешал слушать проповедь, и шведы ограничивались одним пением молитвы. Люди сотнями замерзали насмерть или получали тяжелые обморожения.

Русским, видимо, пришлось еще хуже, так как они в это время находились на марше. Один шведский офицер пишет в дневнике, что видел на дороге в Лебедин больше 2000 трупов русских солдат и лошадей. Несомненно, что с обеих сторон потери от морозов были равнозначны потерям в нескольких сражениях.

Тем не менее Петр, который, по словам Стилле, «берег людей меньше, чем лошадей», попытался овладеть Гадячем, где стоял шведский отряд. Карл, не берегущий ни тех ни других, ринулся ему навстречу.

Пипер назвал этот поход «сумасшествием». Путь к Гадячу в самом деле был ужасен. Всадники замерзали на лошадях, заиндевевшие пехотинцы коченели, прислонившись к деревьям или телегам. В мелких стычках по дороге замерзшие люди давали забить себя, как скотину.

Однако пока это был только путь на Голгофу; сама Голгофа ждала шведов впереди.

В Гадяч шведская армия вошла ночью 28 декабря, опередив русских. Квартир в маленьком городке на всех не хватило, и доброй половине солдат пришлось заночевать в поле под открытым небом. Люди примерзали к саням, седлам; пытаясь согреться, они оглушали себя водкой и тем ускоряли свою гибель.

«Но в самом городе, — пишет Фриксель, — ужасающие сцены были, если только это возможно, еще страшней. Одна треть города сгорела, а остальные две трети были далеко не в состоянии приютить целую армию. Почти каждый из этих домов превратился в лазарет, где хирурги были заняты отпиливанием замерзших частей тела или по крайней мере оперированием их. Проходившие по улице ежесекундно слышали вой несчастных и видели лежащие перед домами там и сям отрезанные части тела. А по улице встречались больные, которым не удалось нигде найти пристанища и которые ползали по земле в немом отчаянии или в припадке сумасшествия».

В эту ночь от холода погибло около 4000 шведов. «Люди, мужчины и женщины, лошади погибали безнадежно, — вспоминал генерал Понятовский. — Все-таки король прибыл вовремя в Гадяч, чтобы заставить московитов удалиться». Зато Шереметев обошел Гадяч и разорил Ромны в тылу у шведов.

Король оставался невозмутимым. «Здесь в армии все идет очень хорошо, — писал он сестре Ульрике Элеоноре, — хотя солдатам приходится переносить трудности, всегда сопряженные с близостью неприятеля. Кроме того, зима была очень холодна; она казалась почти необыкновенной, так что многие у неприятеля и у нас замерзли или потеряли ноги, руки и носы. Тем не менее зима была спокойная. Ибо хотя нас и постигло несчастие пострадать от холода, зато, к нашему удовольствию, от времени до времени на нашу долю выпадало некоторое развлечение, так как шведские отряды имели маленькие стычки с неприятелем и наносили ему удары». Читая эти строки, видишь довольную усмешку Карла; ему было чем гордиться: еще бы, на редкость трудный поход!

Нельзя сказать, что его не трогали страдания солдат. Напротив, король утешал и ободрял их, но делал это по-своему, по-викингски. Однажды он остановился перед лазаретным фургоном, в котором лежал поручик, отморозивший ноги под Гадячем. Карл спросил его о здоровье. Офицер пожаловался, что у него совсем отпали пальцы на ногах и пятки.

— Это пустяки, пустяки, — успокоил его Карл и, прикоснувшись к своей щиколотке, добавил: — Я видал людей, отморозивших ногу до сих пор и которые все-таки были в состоянии ходить, набивши сапог.

В другой раз один из ветеранов выразил ему свое опасение, что они так далеко зашли в неизвестную страну.

— Ты, может быть, опасаешься, что не увидишься более с женой? — сказал Карл. — Если ты настоящий солдат и любишь честь и славу, мы с тобой так далеко зайдем, что до тебя в целых три года не дойдет известие из дома.

Другой солдат подал ему кусок плохого хлеба, чтобы показать, как бедствует армия. Король откусил от ломтя, а остальное протянул солдату со словами:

— Хлеб не хорош, но его можно есть.

В чем могли упрекнуть короля эти люди? Он переносил все лишения наравне с ними.