Карлики

- Понимаете ли, в чем дело... Вести себя так, как предсказано нестабильной моделью - это не то же самое, что реализовать такую модель. Психические отклонения у людей - это всего лишь отклонения, а не общее правило. У двух разных болезней могут быть одинаковые внешние симптомы, но лечить-то их нужно по-разному. Поэтому ваша аналогия с человеком не совсем удачна. Теперь о том, что говорили оппоненты. Знаете, природа, во-первых, требует простоты. А во-вторых - долговременное или, иначе говоря, стабильности. Простота может быть принесена в жертву стабильности. Очевидный пример тому - человек. Стабильная модель рефлексирующего разума и проще нестабильных моделей, и она УЖЕ более или менее успешно реализована в человеке. Заметьте, никто не говорит, что эта модель полностью человека исчерпывает. Я также согласен с тем, что человек несовершенен, как, впрочем, и весь наш мир. Если допустить существование иерархии мыслящих существ и если предположить, что человек занимает лишь некоторую ступень в этой иерархии, причем не самую высокую, то из этого еще не следует, что те, кто стоит выше, на нас совсем не похожи. В том смысле, что следующая ступень не обязательно должна отвергать предыдущую. К чему природе испытывать остальные модели, если даже при поверхностном рассмотрении они никуда не годны...

- Вы все про природу да про природу, - перебил я Абметова, - речь-то идет об искусственных существах, о гомоидах!

- Нельзя создать то, что не предусмотрено самой природой, - отрезал он, - вам нравится квадрат больше, чем эллипс - ради бога, но планеты летать по квадрату вы не заставите. Так и тут - слепить Голема из глины всякий сможет, но чтоб вдохнуть в него жизнь - одной пентаграммой не обойдешься!

- Какой такой пентаграммой? - спросил я и подумал, только бы он про Адама Кадмона не вспомнил.

- "Шем ха фораш", что означает "истинное имя Бога" Так в свое время оживляли големов-гомоидов.

Что-то уж больно он разнервничался. Я продолжал его донимать:

- Очень кстати вы вспомнили о Големе. Помнится, за завтраком вы рассказывали прелюбопытную теорию о том, как легенды превращаются в быль. Так вот вам еще один пример: Франкенберг воплотил в жизнь легенду о Големе.

- За големов и биороботы сойдут, - огрызнулся Аб-метов, - вы либо и впрямь не понимаете, либо не хотите понять: все что ни делает человек, все несет печать его, человеческого, способа мышления. Чтобы со здать субъекта, мыслящего по-другому, нужно быть по меньшей мере Господом Богом. Мало того, нужно весь существующий мир переделать так, чтобы само существование этого субъекта стало возможным. Как в примере с планетами: чтобы заставить одну-единственную планету летать по квадрату, необходимо всю Вселенную перестроить по новым законам.

Ну вот, думаю, и Господа Бога приплел.

- Вы хотите сказать, что существование гомоидов противоречит законам физики. И каким же, позвольте спросить?

- Второму началу термодинамики, если угодно! - выпалил он не задумываясь. Опять врет, подумал я.

Из-за двери в спальню выглянула испуганная Татьяна.

- Вы еще не подрались? Может, вас обедом покормить, а то вы друг друга сожрете скоро.

- Не думаю, что это своевременная идея, - сухо заметил Абметов. Он вдруг превратился в этакого обиженного педанта.

- Закажем в номер, - отозвался я.

Не вовремя Татьяна вмешалась - мне почти удалось вывести его из себя. Хорошо испытанный на Шефе способ общения - сначала довести собеседника до белого каления, а потом внимательно выслушать все, что он на самом деле о тебе и обо всем на свете думает, - результата не дал. Татьяна заказала обед и включила телевизор. Уходить она больше не собиралась.

- Продолжайте, продолжайте, я не слушаю, - сказала она, глядя в экран. Реклама "Глобального Страхового Общества" прорывалась и здесь: "Если вы застрахованы у нашего конкурента, то мы застрахуем вас от его банкротства", - обещали с экрана.

Абметов вспомнил о сделке:

- Теперь ваша очередь рассказывать. Кто такой этот ваш Джон Смит?

Ни слова не говоря, я протянул ему выдуманный мною самим адрес.

- И это все? - возмутился Абметов. - По этому адресу человека найти невозможно.

Я пожал плечами:

- Это все, что у меня есть. - И это была чистая правда. Абметов, однако, не поверил:

- Вы сами-то пробовали связаться с ним по этому адресу.

- Бесполезно, - уклончиво ответил я. Абметов задумался.

- Знаете что, - выдал он минуты через три, - сдается мне, никакого Джона Смита нет и в помине.

Если бы, сказав это, он посмотрел мне в глаза, то, безусловно, прочитал бы в них утвердительный ответ, поскольку, чтобы врать систематически, мне необходимо вдохновение, а вдохновения в ту минуту у меня как раз и не было. К счастью, Абметов смотрел не на меня, а куда-то в пол. Пока он кончиком ботинка приглаживал ворсинки на ковре, у меня возникла одна идея.

- Вот, взгляните. - Я протянул ему крылатую пирамидку.

- Что это? - удивился Абметов и осторожно, двумя пальцами взял у меня пирамидку.

- Да я, собственно, у вас хотел спросить. Пирамидка какая-то...