Карлики

- Как я вас понимаю, - сказал Абметов, посмотрев на Татьяну. Затем ответил мне: - Что ж, постараюсь объяснить попонятнее. Вы, конечно же, слышали, как в том или ином случае люди говорят о себе: "Во мне боролось два человека". Человек обуреваем одновременно многими страстями, часто противоположными, поэтому формальная логика, подразумевающая закон исключения третьего, не приспособлена для описания сознания, даже человеческого, не говоря уж о нестабильном сознании. Конечно, когда речь идет о людях, мы говорим о "борьбе двух личностей в одной" лишь в переносном смысле, поскольку одно из амбивалентных чувств подавляется другим.

- Все это общие слова. Я вас не о том спросил, - напомнил я ему, боясь, что после паузы он снова вспомнит о курице.

- Я как раз подхожу к нашей теме. В киберпсихологии синдром раздвоения личности называют горизонтальной нестабильностью, дереализацию вертикальной. В сочетании они приводят к тому, что сознание субъекта полностью распадается на противоборствующие подсознания. Внутри нестабильного сознания ведется настоящая борьба не на жизнь, а на смерть. И тут уже напрашивается другая аналогия. Когда-то давно в хирургии использовали пересадку тканей от одного человека к другому. Если нужной совместимости вдруг не оказывалось, то организм-хозяин начинал отторгать пересаженные ткани. Организм боролся с чужеродным телом, не зная, что такая борьба приведет и к его собственной гибели. Похожая вещь происходит внутри нестабильного сознания. Части сознания воюют друг с другом, не ведая, что исход сражения - гибель организма - носителя сознания. Поэтому-то я и сказал с самого начала, что нестабильная личность обречена на самоуничтожение.

Абметов замолчал. Пока он говорил, Татьяна напряженно теребила салфетку.

- Пожалуй, я поднимусь в номер, - вяло сказала она.

- Вам плохо? - спросил он.

- Вы так скачете с куриц на отторжение органов и сознаний, что мне лучше оставить вас вдвоем, - едко ответила Татьяна и вышла из ресторана. Делового разговора у нас с доктором так и не получилось. Быстро попрощавшись, я вышел вслед за ней.

Через два часа после обеда я вновь встретился с Бруцем. Новостей от полиции не было никаких, зато он сказал, что за полдня успел составить список подозреваемых из числа постояльцев отеля. Отдать список мне на руки он не захотел, и мы пошли к нему в контору. Расположена она была где-то под вестибюлем, на минус первом этаже. Прежде чем попасть в контору, мы довольно долго плутали по коридорам, миновали кухню ресторана, несколько складских помещений, технический центр и еще какое-то мрачное помещение, назначение которого осталось для меня загадкой.

- Ну вы и забрались! - оценил я степень конспирации службы безопасности Оркус-Отеля.

- А вы что хотели? Ведь нам приходится контролировать не только то, что происходит наВерху, - Бруц поднял указательный палец, - но и технические службы. Не часто, но иногда опасность исходит и оттуда, улыбнулся он.

- То есть вы оберегаете постояльцев не только друг от друга, но и от себя, - предположил я.

- Можно сказать и так, - не стал спорить Бруц. - Я начну с того, что оказалось проще всего. Ваш Фил Шлаффер в настоящий момент проживает в нашем отеле.

- Что?! - изумился я. - И давно?

- Недавно. Он въехал в отель только вчера днем.

- Какой у него номер?

- Восемьсот пятидесятый. А почему он вас так интересует?

- Рад бы сказать, да не могу, - признался я. - А Лесли Джонс, вы его разыскали?

- Вы слишком много хотите, - проворчал Бруц, - нет, его я пока не нашел.

- Тогда взгляните в список постояльцев еще разок и посмотрите, нет ли там такого Йохана.

Бруц посмотрел на меня с нескрываемой досадой и полез в компьютер. Йохан среди постояльцев отеля незначился.

- Ну и черт с ним, - сказал я, - давайте займемся списком подозреваемых. Бруц открыл список.

- Вот смотрите...

Список оказался не таким большим, как мы предполагали накануне, всего пятнадцать человек.

- Это только те, кто въехал начиная с первого сентября, - пояснил Бруц, когда я сказал ему, что пятнадцать человек - это ерунда.

Под описание более или менее подходили четверо.

- Ну-с, с кого начнем? - спросил Бруц после того, как я закончил просматривать список и соответствующие видеозаписи. Последние мало чем помогли - входящие в вестибюль постояльцы были видны только в профиль, поскольку единственная камера находилась у боковой стены в самом конце вестибюля и оттуда пыталась ухватить все помещение разом.

- Скажите, а нас с Татьяной камера записала?

- Конечно. Хотите взглянуть?

- Да. Хочу посмотреть, получились ли мы похожими на себя.

Бруц отыскал запись. На ней было видно, как мы с Татьяной подошли к портье и как она объясняет мне, какой именно номер ей нужен. Вдалеке маячила женщина в панаме с вуалеткой.

- Неужели Бланцетти? - удивился я.

- Она самая, - подтвердил Бруц, - она зарегистрировалась сразу после вас.

Я чуть не задохнулся от возмущения.

- Так какого черта вы обвинили меня в том, что я специально выбрал номер по соседству с Бланцетти?! - заорал я на детектива.