Карлики

Природа позаботилась о том, чтобы подойти к краю воронки и заглянуть в нее (а это - мечта любого, кто прилетает на Оркус) было невозможно. До странности беззвучная, непролазная оркусовская сельва (по научному orcuselvas) делала невидимыми крутые склоны и не давала подойти к манящей бездне ближе, чем на двести - триста метров. Для любителей острых ощущений соорудили специальную смотровую площадку, своего рода неширокий помост длиною с полкилометра. Он начинался сразу за посадочной площадкой, проходил над зарослями, а затем двухсотметровой стрелой нависал над самой пропастью.

Когда толпа схлынула, я заметил, что Дидо, Абметов и Бланцетти стоят все на том же месте - рядом с флаером. Абметов оживленно жестикулировал, показывая то в сторону смотровой площадки, то в сторону джунглей. Нахохлившийся Дидо мотал головой из стороны в сторону, видимо, от чего-то отказываясь. Мы с Татьяной подошли.

- Чего не поделили? - спросила Татьяна.

Абметов ответил, что, мол, вот, смотрите сами, Дидо наотрез отказывается идти вместе со всеми на смотровую площадку.

- Детские забавы, - сквозь зубы процедил Дидо.

- Он хочет отыскать проход прямо к воронке, - пояснил Абметов.

- Зачем вам туда понадобилось? - спросила Татьяна у Дидо. Ее непосредственность меня когда-нибудь доконает. Дидо вспылил:

- Я уже говорил господину Абметову, не заставляйте меня повторять. И вам меня не отговорить!

Видимо, Абметов порядком его достал, если он так резко отреагировал на вполне безобидный вопрос. Я посмотрел на Абметова. Тот развел руками и, будто оправдываясь, забормотал:

- Я его отговаривал. Подумать только - голос вселенной из преисподней. Себастьян считает, что поле Оркуса претерпевает в воронках определенные физические изменения, концентрируется особым образом, и воспоминания приобретают смысл - как сообщения или послания.

У Абметова был вид врача, который сделал все возможное для спасения пациента и теперь умывает руки.

- Так со смотровой площадки вам же будет удобнее, - сказал я Себастьяну.

- Там слишком много людей, а мне нужна тишина.

- Хорошо, делайте как знаете, но я буду следовать за вами (Дидо дернулся, желая возразить), успокойтесь, мешать вам я не буду.

Стоило мне сказать это, как и все остальные тут же вызвались нас с Дидо сопровождать.

- Черт с вами, - сказал Дидо, - но только больше не приставайте с глупыми расспросами. - Он повернулся и зашагал к воронке. Сделав шагов десять, он, словно передумав, притормозил и украдкой оглянулся на Бланцетти. Заметив, что мы смотрим на него во все глаза, он зашагал дальше. Я посмотрел на Бланцетти, та в ответ отрицательно покачала головой.

Так мы и двигались - Дидо шел впереди, следом - мы с Абметовым, затем - Татьяна и Бланцетти. Поначалу идти было легко. По обе стороны от посадочной площадки оркусельву расчистили, когда строили помост, а новый лес еще не успел вырасти. Абметов возмущался по поводу трансцендентного оркусознания, но я его не слушал. Постепенно мы углублялись в джунгли.

Склон воронки становился все круче. Под ноги я смотрел чаще, чем по сторонам, поэтому то и дело терял из виду и Дидо, и всех остальных. В какой-то момент мне все это надоело, и я сказал, что если Дидо желает свернуть себе шею, то пусть делает это самостоятельно и без нашего участия. Если он и вправду убийца, то туда ему и дорога. Абметов и Бланцетти меня поддержали, Татьяна, как всегда, воспротивилась. В ответ я применил грубую силу. Дидо, не вняв нашим предостережениям, стал спускаться дальше. Абметов с Бланцетти сказали, что пойдут прогуляются вдоль границы расчищенного участка. Татьяна сопроводила удалявшуюся парочку ехидным взглядом, затем уселась на лысом холмике в двадцати шагах выше меня - по ее словам, оттуда открывался изумительный вид на Большую Воронку.

По поводу Дидо меня начали одолевать сомнения. С Бланцетти мы договорились так: если она узнает в нем своего обидчика, то, предупредив об этом меня, она должна сказать Дидо, что она его узнала и что подозревает его в убийстве торговца. Если же она его не узнает, то сказать все это ему она должна только по моему знаку. Был уже час дня, Бланцетти Дидо не узнала, знака я не подавал. Я нашел местечко посуше, убедился, что за мною никто, кроме Татьяны, не наблюдает, и включил комлог. В запасе было еще три наиболее вероятных кандидата на роль гомоидаубийцы и одиннадцать менее вероятных. Один из трех, по имени Юджин Шварц, прибыл в отель за день до нашего прибытия. Но дело не в имени или фамилии. И не во внешности - она была ничуть не подозрительней, чем у Дидо, особенно учитывая, что на снимке Шварц был виден только в профиль.

Я обозвал себя идиотом, - нет, я был дважды идиот, поскольку еще два дня назад у меня на руках были все необходимые факты. Когда Блапцетти расспрашивали о нападении, она проговорилась, сказав, что живет в отеле уже два дня. В день нашего с ней знакомства я не видел у нее никакого багажа лишь дамская сумочка и ничего больше. А ведь мелькнула же мысль, когда проницательный Бруц заметил, как мы неловко разыграли алиби с Абметовым.