Карлики смерти

Не знаю, встречались вы когда-нибудь с такими людьми, но бывают личности до того совершенно отталкивающие, что даже когда им до зарезу нужны ваше доброе отношение и ваши деньги, даже когда сама жизнь их зависит от того, чтобы вести себя с вами полюбезней, они не могут себя к такому принудить. Лично мне кажется, что это признак настоящего психопата. Никогда не встречал я никого, кто был бы настолько груб со своими клиентами, как этот парень. Да дело и не только в нас. Он со всеми так себя вел.

Жилистый такой парняга, лет под сорок, но рано облысел. Весь день он сидел у себя за столом, ловя за пуговицу любого бессчастного музыканта, кому случится пройти мимо из репетиционной в уборную, и до смерти наскучивая ему нескончаемыми историями о своих былых деньках на гастролях с произвольным количеством знаменитых групп, к которым он, вероятно, не имел никакого отношения. Если ему верить, выходило, что он в свое время был барабанщиком, гитаристом, продюсером и гастрольным менеджером, при этом на всех поприщах фантастически преуспевал. Звали его Винсент, и занимался он, судя по всему, почти исключительно тем, что управлялся с кассой и отпирал двери студий и кладовок. Иногда потоком саркастических и высокомерных замечаний направлял людей обратно в репетиционные, ибо заблудиться в том здании было проще простого. То был могучий лабиринт, занимал он по меньшей мере три или четыре этажа (включая цоколь) всего старого склада. Я и сам там, бывало, блуждал в поисках уборной или еще чего-нибудь – а ведь ездил туда далеко не один месяц. И удивительно было, когда вот так скитаешься по какому-нибудь неосвещенному коридору – даже не зная, куда тебе, вверх или вниз, так много маленьких лесенок там было, – а Винсент проступает из тьмы с какой-нибудь дурацкой фразой вроде: «Нам трудно, а?» – и с помпой сопровождает тебя обратно в студию. Как будто он у себя постоянно записывал, где все и что делают.

Поначалу в тот вечер мне показалось, что я его застал в хорошем настроении. Уже легче, потому что приехал я первым и пришлось сколько-то сидеть и болтать с ним, пока ждал, когда явятся остальные. Первым делом я спросил, какую комнату на вечер зарезервировал нам Честер.

– Студию «D», – ответил он. – Три микрофона и комплект «Греч». Все верно, нет?

– Да. Мы там раньше, по-моему, не садились, верно? Интересно будет послушать, как звучит, а то в Студии «Е» нам звук не очень понравился.

Я тут же сообразил, что сказал что-то не то.

– Ты в каком смысле? – спросил он.

– Он там… искажается немного.

– Искажается? В Студии «Е»? Да ты смеешься, кореш.

– Звук там какой-то… грязноватый.

– Грязноватый? Ушам своим не верю. Да там у нас, блядь, лучший аппарат стоит, кореш, совсем нулёвый, то есть если вы из него нормальный звук выжать не можете, за каким хуем вы тогда вообще нужны.

– Ну, там просто звучало.

– Что там у вас искажалось, а? Вокал, так?

– Ну, в основном бас.

– Бас? А к аппарату тогда какие претензии? Он на каком усилке играл?

– Он без усилка играет, втыкает прямо в пульт.

– Прямо в пульт? Вы совсем, что ли, ебнулись? Это ж голосовой аппарат, кореш, туда нельзя бас втыкать. С директ-боксом?

– С чем?

– Он директ-боксом пользуется?

– Ну, я точно не знаю. Я же просто клавишник, понимаете.

Он презрительно вздохнул.

– Но тебе же известно, что такое директ-бокс, правда?

– Конечно, известно, – ответил я, нервно хохотнув. Он тоже засмеялся, и мы невесело похмыкали над наивностью вопроса.

– Так вот, он же не станет втыкать басуху в голосовой аппарат без директ-бокса, правда? – сказал он и, не успел я ему ничего ответить, продолжил: – А в таком случае я могу лишь допустить, что когда ты мне сказал про ваш «грязный» звук на выходе, ты лишь по старинке струйку подпускал. Он, блядь, безупречен, этот аппарат. Пристегивается «Ямаха REV-7», для эха на голос, и «Роланд SDE-3000» на короткую задержку. У вас четыре компрессора dbx 160X и два 27-полосных «Кларка-Текникс». Ты же знаешь, что это такое, правда?

– Конечно. Это.

– …графические эквалайзеры, правильно.

– 27-полосные, а? Ничего себе.

– Вся эта техника питается усилками «Си-Аудио», так? Система четырехсторонняя с кроссоверами «Брук Сайрен». На всех стоят драйверы компрессии, а еще есть даже лишний модуль с сабвуфером на 24 дюйма. Так как вам, к хуям, на всем этом удалось добиться грязного звука?

– Хрен знает, – сказал я, отчаянно улыбаясь. – Может, включить забыли.

На это мое замечание он внимания не обратил.

– Вы, черти, вообще у нас, должно быть, все комнаты перепробовали.

– Не совсем, – сказал я. – Мы никогда не были в Студии «В». – Я встал и подошел к его столу, чтобы заглянуть к нему в журнал, куда он записывал все наши брони. – Может, нам Студию «В» надо попробовать. Там сегодня кто-нибудь сидит?

– Возможно, – сказал он. – Она очень популярная, Студия «В».

Я попробовал что-то разглядеть у него в журнале, но он вдруг нагнулся над ним, пряча его от моих глаз.

– Почему Честер нас никогда не вписывает в Студию «В»? – спросил я. – Что в ней такого особенного?