Карлики смерти

Та была либо на первом, либо на втором этаже – перейдя все здешние маленькие площадки, поднявшись и спустившись по стольким лестницам, невозможно быть уверенным, – и когда мне пришла пора отыскивать обратный путь в студию, я снова заблудился. Как раз в тот миг, когда мне показалось, что я знаю, куда идти, погас свет (на освещении там стоял какой-то таймер), и мне пришлось двигаться в кромешном мраке коридора на ощупь. В конце его я уперся в запертую дверь. Было очень тихо. Я уже собирался повернуть обратно, как вдруг мне показалось, что слышу голос. Мог бы поклясться: голос этот что-то прокричал из-за двери – но как бы издалека. Можно было понять, что голос (он был мужской) кричит что-то довольно громко, хотя звук сильно глушила дверь. Впрочем, с другой стороны, возможно, я это просто себе вообразил. Я постоял там несколько секунд, тщась услышать что-нибудь еще, а затем меня за плечо схватила чья-то рука. В тот же миг опять зажегся свет, и я понял, что стою у двери Студии «В», а перед самым носом у меня – лицо Винсента.

– Эй, Румпельштильцхен! – произнес он. – Ты здесь это за каким хуем, а?

– Я заблудился, – сказал я.

– Шел бы ты отсюда, а? До вашей комнаты пилить и пилить. Давай за мной.

Он попробовал дверь студии – по-прежнему ли заперта, – затем повел меня оттуда.

– Извините, – сказал я. – Просто здесь иногда трудно найти дорогу.

– Ты ж тут достаточно часто уже бывал, – сказал он; однако мне казалось, он с трудом сдерживает ярость. – Ладно, как у вас там сегодня? Много уже успели, а?

– Мы ко вторнику одну вещь репетируем, – пояснил я. – Знаете, к той сессии, что вы будете продюсировать.

Напоминание, похоже, никакого удовольствия ему не доставило. Нам тоже не очень-то улыбалось провести весь день в студии с Винсентом, но он за эти деньги прилагался к сессии, а из нас никто не умел самостоятельно управляться с восьмидорожечником. У него хотя бы опыт имелся, если верить его рассказам.

Я вошел к остальным, и дальше пару часов сосредоточенность наша не падала и репетиция продвигалась неплохо. Про голоса, что я, как мне показалось, слышал из-за запертой двери Студии «В», я забыл. К десяти часам «Чужак на чужбине», похоже, слеплялся довольно мило и Хэрри уже вплотную подступал к тому, чтобы овладеть довольно обширной по диапазону вокальной партией, но тут Мартин вдруг во всю глотку заверещал:

– СТОП! – Отшвырнул гитару и встал, уперев руки в бока и напряженно прислушиваясь. Мы со страхом уставились на него. – Откуда это шипенье? – в конце концов спросил он.

– Какое шипенье?

– Не слышу я никакого шипенья.

– Динамики шипят. Что, не слышите? Оглохнуть можно!

Какое-то время мы послушали, а потом Хэрри примирительно произнес:

– Ну, нам не то чтоб идеальный звук сейчас требовался, это же просто репетиция.

Мартин топнул ногой и сказал:

– Боже, эта банда технологически такая… безграмотная! Вы же все просто чертовы. – Тут он опять замер. – Что это за треск?

– Какой треск?

– Не слышал я никакого треска.

– Извините, это я, – сказал Джейк, вскрывавший пакет хрустящей картошки.

Хэрри совершил ошибку – засмеялся.

– Так! Ну всё! – заорал Мартин и принялся отключать гитару и убирать ее в чехол. – Не понимаю, с чего мне и дальше играть с кучкой любителей, которые даже не осознают важности хорошего звука. Это как головой о стену стучаться – играть в этой банде. Никакого профессионализма, никакой преданности делу. – Он подхватил чехол с гитарой, направился к выходу и, перед тем как выйти и хлопнуть дверью, сказал: – Раз и навсегда – я ухожу.

Он ушел, и повисло краткое молчание. Затем Джейк отложил палочки и начал разбирать ударную установку.

– Ну вот пожалуйста, – вздохнул он. – Еще один час в студии псу под хвост.

Никто из нас особо не волновался, потому что Мартин грозился уйти по меньшей мере в пятнадцатый раз. Обычно он просто являлся на следующую репетицию без единого лишнего слова. Догонять его было бесполезно. Хэрри закурил, а я проиграл несколько рефренов «Осенних листьев»[29]. Дух в студии висел скорее утомленный, нежели напряженный.

– Честер звонил, – немного погодя произнес Хэрри.

Я перестал играть.

– Ну и что?

– Думает, хорошо нам будет всем вместе собраться и поговорить.

– Ладно.

– В обед, в воскресенье, в «Белом козле».

– Ладно.

– Я позвоню Мартину, скажу ему, да?

Хэрри с Джейком решили пойти в кебабную, а мне даже страшно думать об этом было. Я сел в автобус на Боро-Хай-стрит, и мне удалось убедить водителя разрешить мне провезти клавиши. Автобус доставил меня почти до самого дома, где-то с полмили оставалось, и остаток пути пришлось идти пешком; с несколькими перерывами на посидеть и отдышаться мне удалось преодолеть это расстояние минут за двадцать. И на сей раз я даже не встретил ни алкашей, ни школоты, хотя в рыбно-картошечной лавке явно происходила какая-то заваруха. Двое парняг прижали владельца к стене. Похоже, кассу пытались обчистить или еще что-то. Ввязываться мне очень не хотелось.