Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

Я увидел соединение пола веранды со стеной, затем медленно повернул голову правее, и, скользя взглядом по стене, увидел дона Хуана, сидевшего возле нее. Я сместил голову влево, чтобы посмотреть на воду и наткнулся взглядом на дно соусницы. Я медленно приподнял голову и увидел среднего размера собаку, черную, которая приближалась к воде. Собака начала пить. Я поднял руку, чтобы прогнать ее от воды. Чтобы выполнить это, я сфокусировал взгляд на собаке и внезапно увидел, что собака стала прозрачной. Вода же была сияющей, тягучей жидкостью. Я видел, как она идет по горлу собаки в ее тело; я видел, как затем вода равномерно растекается по всему ее телу, а затем изливается через каждый из волосков. Я видел, как светящаяся жидкость движется по каждому волоску и затем выходит из них, образуя длинный, белый, шелковистый ореол.

В этот момент я ощутил сильные конвульсии, и через пару секунд вокруг меня сформировался очень низкий и узкий туннель, твердый и странно холодный. На ощупь он был как бы из листовой жести. Я оказался сидящим на полу туннеля. Я попытался встать, но ушиб голову о железный потолок, а туннель сжался до такой степени, что я стал задыхаться. Я помню, что пополз к круглому отверстию, где туннель заканчивался. Когда я до него добрался, я уже совсем забыл о собаке, о доне Хуане и о себе самом, я был измучен, моя одежда была мокрой и липкой. Я начал перекатываться по земле, пытаясь найти положение, в котором можно было бы отдохнуть и в котором у меня перестало бы так сильно стучать сердце. При одном из этих передвижений я снова увидел собаку.

Моя память тут же вернулась ко мне, и внезапно в мозгу у меня прояснилось. Я оглянулся, чтобы посмотреть на дона Хуана, но не мог различить никого и ничего. Я мог видеть только собаку, которая становилась светящейся. Свет исходил из ее тела. Я снова увидел, как вода текла по нему, освещая все вокруг, наподобие костра. Я добрался до воды, опустил лицо в соусницу и стал пить вместе с собакой. Мои руки упирались в землю, и когда я пил, я видел, как жидкость течет по венам, переливаясь красными, желтыми и зелеными оттенками. Я пил, пока сам не начал полыхать. Я пил, пока жидкость не стала выливаться из моего тела через каждую пору, не стала выливаться наружу, подобно шелковым волокнам, и я тоже обрел длинный, светящийся и переливающийся ореол. Я посмотрел на собаку — ее ореол был точно таким же, как у меня. Большая радость наполнила все мое существо, и мы вместе побежали в направлении какого-то желтого тепла, исходившего из неопределенного места. И там мы принялись играть. Мы играли с псом и боролись, пока я не стал замечать и распознавать все его желания, а он мои. Мы по очереди управляли друг другом, как в театре марионеток. Я мог заставить его двигать ногами тем, что покручивал своей ступней, а когда он кивал головой, я всякий раз чувствовал непреодолимое желание прыгать. Но его коронным номером было заставить меня чесать голову ногой, когда я находился в сидячем положении, — он добивался этого, хлопая ушами. Это действие было для меня невыносимо забавным. Какой уровень изящества и иронии, думал я, какое мастерство! Веселость, которая мной овладела, была неописуемой. Я смеялся до тех пор, пока от этого мне не сделалось почти невозможно дышать.

У меня было ясное ощущение того, что я не могу открыть глаза. Я словно бы глядел через толщу воды. Это было длительное и очень болезненное состояние, как будто твой ум проснулся, а сам ты никак не можешь окончательно пробудиться. Затем мир понемногу обрел свои привычные черты. Мое поле зрения снова стало широким, и вместе с этим у меня получилось совершить первое осознанное действие, состоявшее в том, что я оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на это чудесное существо. И тут я столкнулся с очень трудным переходом. Изменение моего нормального состояния прошло для меня почти незаметно: я был в сознании, мои чувства и мысли были критериями этого, поэтому переход показался легким. Но эта вторая фаза — пробуждение к обычному трезвому сознанию — была поистине ужасной. Я забыл, что я — человек. Печаль от такого непоправимого обстоятельства оказалась столь велика, что я заплакал.

Суббота, 5 августа 1961 года.

Поздним утром, после завтрака, хозяин дома отвез нас домой. Я был очень усталым, но не мог уснуть в грузовике. Только когда тот человек уехал, у меня получилось уснуть на веранде. Дон Хуан накрыл меня одеялом.

Когда я проснулся, было уже темно. Я поискал дона Хуана, но в доме его не было. Он пришел позднее с котелком жареных бобов и стопкой лепешек. Я был исключительно голоден. После того, как мы закончили есть, он попросил рассказать ему все, что случилось со мной предыдущей ночью. Я детально пересказал ему все мною испытанное, так аккуратно, как только это было возможно. Когда я закончил, он кивнул головой и сказал: