Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

Я, казалось, прилип к земле. Я попытался шагнуть правой ногой и почти потерял равновесие. Дон Хуан поддержал мою правую руку возле подмышки и слегка толкнул вперед, но ноги меня не держали, и я бы упал лицом, если бы дон Хуан не схватил меня за руку и не удержал от падения. Он держал меня под правую руку и наклонял к себе. Я не мог ничего чувствовать, но я был уверен, что моя голова лежит на его плече — комнату я видел в наклонной перспективе. Он протащил меня в таком положении вокруг веранды. С большим трудом мы обошли ее дважды; наконец, я полагаю, мой вес стал таким большим, что он был вынужден опустить меня на землю. Я знал, что он не мог сдвинуть меня. Это было так, как будто часть меня намеренно хотела стать тяжелой, как свинец. Дон Хуан не делал никаких усилий, чтобы поднять меня. Он на мгновение взглянул на меня; я лежал на спине лицом к нему. Я попытался ему улыбнуться и он засмеялся. Затем он наклонился и похлопал меня по животу. У меня возникло необычное ощущение. Оно не было болезненным или приятным, или каким-либо еще. Это было, скорее, толчком. Дон Хуан тут же начал меня переворачивать. Я ничего не чувствовал; я предположил, что он переворачивает меня потому, что вид крыльца изменялся в соответствии с круговым движением. Когда дон Хуан привел меня в положение, которое он хотел, он отступил назад.

— Встань! — скомандовал он мне. — Встань, как ты делал это раньше. Не занимайся пустяками. Ты знаешь, как вставать. Теперь встань!

Я настойчиво пытался вспомнить действия, которые я выполнял в таких случаях, но я не мог ясно думать. Было так, как будто мои мысли хотели своего, как сильно я ни старался контролировать их. Наконец мне пришло в голову, что, если я скажу «вверх», как я делал раньше, то непременно встану. Я сказал: «вверх», громко и отчетливо, но ничего не случилось.

Дон Хуан посмотрел на меня с явным неудовольствием и направился мимо меня к двери. Я лежал на левом боку и полностью видел пространство перед его домом; я был спиной к двери, поэтому, когда он обошел вокруг меня, я немедленно заключил, что он ушел в дом.

— Дон Хуан! — позвал я громко, но он не отвечал.

У меня возникло непреодолимое чувство бессилия и отчаяния. Я хотел встать. Я говорил: «встать», снова и снова, как будто это было магическое слово, которое заставило бы меня сдвинуться. Ничего не случилось. Я расстроился и испытывал раздражение. Мне хотелось биться головой о дверь и плакать. Прошло несколько мучительных моментов, в течение которых мне хотелось двигаться или говорить, но я не мог ни того, ни другого. Я был абсолютно неподвижен, парализован.

— Дон Хуан, помоги мне! — сумел я, наконец, промычать.

Дон Хуан вернулся и сел передо мной, смеясь. Он сказал, что я стал истеричным и что все, что я переживаю, не имеет значения. Он поднял мою голову и посмотрел прямо в глаза, сказав, что на меня напал притворный страх. Он велел мне не беспокоиться.

— Твоя жизнь усложнена, — сказал он. — Избавься от всего, что заставляет тебя выходить из себя. Оставайся здесь, успокойся и приведи себя в порядок.

Он положил мою голову на землю. Затем он шагнул через меня, и все, что я мог ощутить, это шарканье его сандалий, когда он уходил.

Моим первым импульсом снова было беспокойство, но я не мог собрать энергию, чтобы втянуться в него. Вместо этого я обнаружил себя пребывающим в состоянии необыкновенной ясности. Я знал, какая сложность была в моей жизни. Это был мой маленький мальчик. Я хотел быть его отцом больше всего на свете. Мне нравилась мысль о формировании его характера и о том, что я брал бы его в путешествия и учил, и все же я не хотел, чтобы его жизнь стала похожей на мою, — но это было именно то, что мне пришлось бы сделать, — подчинить его силой или набором искусных аргументов и поощрений, которые мы называем пониманием.

«Я должен отпустить его, — подумал я. — Я не должен цепляться за него. Я должен оставить его в покое».

Эти мысли вызвали во мне ужасную меланхолию. Я заплакал. Мои глаза наполнились слезами и вид веранды расплылся. Внезапно у меня появилась большая потребность встать и увидеть дона Хуана, чтобы объяснить ему о моем маленьком мальчике, и следующей вещью, которую я понял, было то, что я смотрю на веранду стоя. Я повернулся к фасаду дома и нашел дона Хуана стоящим передо мной. Очевидно, он стоял здесь позади меня все время.

Хотя я не чувствовал своих ног, должно быть я подошел к нему, потому что я двигался. Дон Хуан приблизился ко мне, улыбаясь, и подхватил под руки. Его лицо было очень близко ко мне.

— Хорошо, отлично, — сказал он ободряюще.