Карлос Кастанеда, книги 1-2 (ред. В.О.Пелевин, carlitoska)

— Спроси Люсио, — сказал Эскуере с сарказмом. — Он бросил это дело через неделю.

Все рассмеялись. Все, кроме дона Хуана. Люсио засмеялся явно раздраженно и выпил два огромных глотка баканоры.

— Это не трудно, это глупо, — сказал дон Хуан. — Спроси Валенсио, танцора, нравится ли ему танцевать. Ему не нравится! Он привык к этому, и все. Я много лет видел, как он танцует, и каждый раз я видел одни и те же плохо выполняемые движения. Он не гордится своим искусством, за исключением тех случаев, когда говорит о нем. Он не любит его, поэтому год за годом он повторяет одни и те же движения. То, что было плохого в его танцах в самом начале, стало фиксированным. Он больше не видит этого.

— Его научили так танцевать, — сказал Элихио. — Я тоже был танцором в городе Торим и знаю, что танцевать надо так, как тебя учат.

— Во всяком случае, Валенсио — не лучший танцор, — сказал Эскуере. — Есть и другие. Как насчет Сакатеки?

— Сакатека — человек знания, он не из вашей компании, ребята, — сказал дон Хуан резко. — Он танцует, потому что такова склонность его натуры. Все, что я хотел сказать, это то, что вы, поскольку не являетесь танцорами, не наслаждаетесь танцем. Может быть, если танец хорош, некоторые из вас получат удовольствие. Однако мало кто из вас настолько знает танец. Поэтому вам остается весьма иллюзорная крошка радости. Вот почему, ребята, все вы пьяницы. Взгляните на моего внука.

— Брось это, дед, — запротестовал Люсио.

— Он не ленив и не глуп, — продолжал дон Хуан, — но что еще он делает, кроме как пьет?

— Он покупает кожаные жилеты, — заметил Хенаро, и все слушатели захохотали.

Люсио выпил еще баканоры.

— И как пейотль может изменить все это? — спросил Элихио.

— Если бы Люсио стал искать защитника, — сказал дон Хуан, — то его жизнь изменилась бы. Я не знаю в точности, как именно, но я уверен, что она стала бы иной.

— Он бросит пить, ты это хочешь сказать? — настаивал Элихио.

— Может быть, он бросил бы. Ему нужно что-то еще помимо самогона, чтобы его жизнь стала приносить ему радость. И это что-то, чем бы оно ни было, может быть предоставлено защитником.

— Тогда пейотль должен быть очень вкусным, — сказал Элихио.

— Я бы этого не сказал, — ответил дон Хуан.

— Но как, черт возьми, можно наслаждаться тем, что невкусно? — спросил Элихио.

— Он дает возможность полнее наслаждаться жизнью, — сказал дон Хуан.

— Но если он невкусный, то как же он может заставить нас наслаждаться жизнью? — настаивал Элихио. — Это не имеет смысла.

— Смысл, конечно же, есть, — сказал Хенаро с нажимом. — Пейотль делает тебя сумасшедшим, и ты, естественно, думаешь, что имеешь лучшее время своей жизни, что бы ты ни делал.

Все опять засмеялись.

— Смысл появится, — продолжал дон Хуан, как ни в чем не бывало — если вы подумаете о том, как мало мы знаем и как много могли бы увидеть. Это выпивка делает людей безумными. Она все искажает. Мескалито, напротив, делает вещи ясными. Он дает возможность видеть очень хорошо. Очень хорошо!

Люсио и Бениньо взглянули друг на друга и улыбнулись, как если бы уже слышали это раньше. Хенаро и Эскуере стали более беспокойными и начали говорить одновременно. Виктор смеялся, перекрывая все остальные голоса. Казалось, единственным заинтересованным был Элихио.

— Как пейотль может это сделать? — спросил он.

— В первую очередь, — объяснил дон Хуан, — ты должен захотеть познакомиться с ним. Я думаю, это самый важный момент. Затем ты должен оказаться представленным ему. Потом тебе нужно будет повстречать его много раз прежде, чем ты сможешь сказать, что знаешь его.

— И что случиться тогда? — спросил Элихио.

Хенаро вмешался:

— Ты будешь срать на крыше, а жопа останется на земле.

Присутствующие покатились от смеха.

— Что случится потом, полностью зависит от тебя самого, — продолжал дон Хуан, не теряя контроля над собой. — Ты должен приходить к нему без страха, и мало-по-малу он научит тебя, как жить лучшей жизнью.

Наступила длинная пауза. Мужчины, казалось, устали. Бутылка была пуста. Люсио с явным внутренним сожалением принес и открыл следующую.

— У Карлоса пейотль тоже является защитником? — спросил Элихио шутливым тоном.

— Я не знаю, — сказал дон Хуан. — Он принимал его три раза. Попроси его рассказать об этом.

Все с любопытством повернулись ко мне, и Элихио спросил:

— Ты действительно принимал его?

— Да. Принимал.

Казалось, дон Хуан выиграл раунд у своих слушателей: они были или заинтересованы в моем рассказе, или слишком вежливы, чтобы смеяться мне в лицо.

— Он скрутил тебе рот? — спросил Люсио.

— Да. У него ужасный вкус.

— Зачем же ты тогда его ел? — спросил Бениньо.

Я начал подробно рассказывать им, что для западного человека знание дона Хуана о пейотле является одной из самых захватывающих вещей, какие только можно найти. Я сказал, что все рассказанное им верно и что каждый может проверить это на самом себе.