Карлос Кастанеда, книги 1-3

Мексиканцы, которые были такими же пьяными, как и индейцы, в то же самое время поняли, что я не танцую. И это, казалось, обидело их еще больше. Они стали очень агрессивными. Один из них силой потащил меня за руку поближе к проигрывателю, а другой налил полную чашку текилы и хотел, чтобы я ее выпил залпом, доказав, что я «мачо».

Я пытался отбиться от них и идиотски смеялся, как будто мне действительно нравилась ситуация. Я сказал, что хочу сначала танцевать, а потом пить. Один из молодых людей выкрикнул название песни. Девушка, отвечавшая за проигрыватель, начала рыться в груде пластинок. Она, казалось, была немного пьяна, хотя никто из женщин открыто не пил, и ей было трудно поставить пластинку на диск. Молодой человек сказал, что пластинка, которую она выбрала, не твист. Она стала возиться с грудой пластинок, пытаясь найти подходящую, и все сомкнулись вокруг нее, оставив меня в покое. Это дало мне возможность убежать с освещенного участка и из их поля зрения.

Я остановился примерно в тридцати метрах в темноте среди каких-то кустов и стал размышлять, что делать. Я был утомлен. Я чувствовал, что пора залезть в машину и ехать домой. Я пошел к дому Бласа, где стояла машина. Я решил, что, если я поеду медленно, никто не заметит, что я уезжаю.

Люди, занятые проигрывателем, все еще искали пластинку. Все, что я слышал, это гудение динамика. Затем раздались раздирающие звуки твиста. Я громко засмеялся, подумав, что они повернулись туда, где я был, и обнаружили, что я исчез.

Я увидел темные силуэты людей, идущих в противоположном направлении к магазину. Когда мы поравнялись, они пробормотали:

— Буэнос ночес.

Я узнал их и заговорил с ними. Я сказал, что вечеринка великолепна. Прежде чем я подошел к изгибу дороги, я встретил еще двух людей, которых я не знал, но все равно приветствовал. Ревущие звуки проигрывателя были на дороге почти такими же громкими, как и перед магазином. Ночь была темная и беззвездная, но отсвет огней магазина позволял мне довольно хорошо видеть окружающее. Дом Бласа был очень близко, и я ускорил шаг. Затем я заметил темную фигуру человека, сидящего на корточках слева от меня на повороте дороги. Я подумал на секунду, что это кто-нибудь из участников вечеринки, покинувший ее раньше меня. Человек, похоже, присел на краю дороги по нужде. Это показалось мне странным. Люди из селения пользовались для этой цели густым кустарником. Я подумал, что, кто бы это ни был, он, должно быть, пьян.

Я подошел к повороту и сказал:

— Буэнос ночес.

Человек ответил мне захватывающим дух, грубым, нечеловеческим завыванием. У меня в прямом смысле волосы встали дыбом. Секунду я был парализован. Затем я быстро пошел. Я бросил короткий взгляд на этого человека. Я увидел, что темный силуэт наполовину поднялся. Это была женщина. Она согнулась, наклонясь вперед, прошла в таком положении несколько метров, а затем прыгнула. Я бросился бежать, а женщина прыгала, как птица, рядом со мной и не отставала. Когда я подбежал к дому Бласа, она оказалась впереди, и мы почти столкнулись.

Я перепрыгнул через небольшую сухую канаву перед домом и вломился в двери. Блас был уже дома, и его не озаботила моя история.

— Хорошую шутку они с тобой сыграли, — сказал он. — Индейцы любят дразнить иностранцев.

Это происшествие так расстроило меня, что на следующий день я поехал к дому дона Хуана, вместо того чтобы ехать домой, как собирался раньше. Дон Хуан вернулся после обеда. Я не дал ему времени что-нибудь сказать и тут же изложил всю свою историю, включая комментарий Бласа. Лицо дона Хуана стало хмурым. Может быть, мне показалось, но я подумал, что он огорчен.

— Поменьше верь тому, что Блас говорит тебе, — сказал он серьезным тоном. — Он ничего не знает о битвах между магами. Ты должен был понять, что это серьезно, уже в тот момент, когда заметил, что тень находится слева от тебя. Точно так же ты не должен был бежать.

— Что же мне надо было делать? Стоять там?

— Именно. Когда воин встречает своего противника и противник не является обычным человеком, место встречи становится для воина стоянкой. Это единственное, что делает его неуязвимым.

— Что ты говоришь, дон Хуан?

— Я говорю, что у тебя была третья встреча с твоим стоящим противником. Она следует за тобой кругами, ожидая момента слабости с твоей стороны. На этот раз она чуть тебя не раздавила.

Я ощутил приступ тревоги и обвинил его в том, что он подверг меня ненужной опасности. Я пожаловался, что игра, в которую он со мной играет, жестока.

— Она была бы жестока, если бы велась с обычным человеком, — сказал он. — Но с момента, когда человек начнет жить как воин, он уже не является обычным. К тому же я не искал для тебя стоящего противника для того, чтобы играть с тобой, или дразнить тебя, или раздражать тебя. Стоящий противник может пришпорить тебя. Под влиянием противника, подобного Ла Каталине, тебе придется использовать все, чему я научил тебя. У тебя нет другого выбора.

Некоторое время мы молчали. Его слова вызвали во мне огромную тревогу.