Карлос Кастанеда, книги 1-3

— Эти фантомы были союзниками, дон Хенаро? — спросил я.

— Нет, они были людьми.

— Людьми? Но ты сказал, что они были фантомами.

— Я сказал, что они больше не были реальными. После моей встречи с союзником ничто больше не было реальным.

Долгое время мы молчали.

— Что было конечным результатом этого события, дон Хенаро? — спросил я.

— Конечным результатом?

— Я имею в виду, когда и как ты наконец достиг Икстлана?

Оба они тут же расхохотались.

— Вот что ты понимаешь под конечным результатом, — заметил дон Хуан. — Тогда давай скажем так. У путешествия Хенаро не было конечного результата. И никогда не будет никакого конечного результата. Хенаро все еще на пути в Икстлан!

Дон Хенаро пронзительно взглянул на меня, а затем повернул голову и посмотрел вдаль в сторону юга.

— Я никогда не достигну Икстлана, — сказал он.

Его голос был твердым, но тихим; это был почти шепот.

— Но иногда я чувствую… Иногда я чувствую, что до него остался лишь один шаг. И все же этого никогда не будет. В своем путешествии я даже не встречаю ориентиров, которые когда-то знал. Ничто не осталось тем же самым.

Дон Хуан и дон Хенаро взглянули друг на друга. Было что-то очень печальное в их глазах.

— В своем путешествии в Икстлан я нашел только путников-фантомов, — сказал он тихо.

Я взглянул на дона Хуана. Я не понял, что имеет в виду дон Хенаро.

— Каждый, кого Хенаро встречает на своем пути в Икстлан, только эфемерное существо, — объяснил дон Хуан. — Возьмем, например, тебя. Ты фантом. Твои чувства и твоя настойчивость те же, что у людей. Вот почему он говорит, что он встречает только путников-фантомов на своем пути в Икстлан.

Внезапно я понял, что путешествие дона Хенаро было метафорой.

— В таком случае путешествие в Икстлан нереально, — сказал я.

— Оно реально! — воскликнул дон Хенаро. — Путники нереальны. — Кивком он указал на дона Хуана и выразительно сказал: — Он единственный, кто реален. Мир реален только тогда, когда я с ним. Дон Хуан улыбнулся.

— Хенаро рассказал тебе свою историю, — сказал дон Хуан, — потому что вчера ты остановил мир. И он думает, что ты видел. Но ты такой дурень, что не знаешь этого сам. Я постоянно говорю ему, что ты очень странный, но рано или поздно ты будешь видеть. Во всяком случае, во время следующей встречи с союзником — если для тебя будет следующий раз — тебе придется бороться с ним и усмирить его. Если ты переживешь потрясение, что, как я уверен, ты сделаешь, поскольку ты сильный и жил как воин, то ты окажешься живым в неизвестном месте. Затем, как это свойственно всем нам, первое, что ты захочешь сделать, это вернуться назад, к себе в Лос-Анджелес. Но пути назад в Лос-Анджелес не будет. То, что ты там оставил, будет потеряно навсегда. Конечно, к этому времени ты будешь магом, но это не поможет; в такое время важно только то, что все, что мы любили, ненавидели или желали, осталось позади. Но чувства в человеке не умирают и не изменяются. И маг отправляется в дорогу домой, зная, что он никогда не достигнет дома, зная, что ни одна сила на земле, даже смерть, не вернет его к тому месту, к тем вещам и к тем людям, которых он любил. Хенаро рассказал тебе именно об этом.

Объяснение дона Хуана подействовало как катализатор. Весь смысл истории дона Хенаро внезапно обрушился на меня, когда я начал сопоставлять его рассказ с собственной жизнью.

— Как насчет людей, которых я люблю? — спросил я дона Хуана. — Что случится с ними?

— Они все останутся позади.

— Но разве нет способа, которым я мог бы вернуть их? Могу я вызволить их и взять с собой?

— Нет. Твой союзник бросит тебя одного в неизвестные миры.

— Но я смогу вернуться обратно в Лос-Анджелес, разве не так? Я смогу сесть в автобус или на самолет и отправиться туда? Лос-Анджелес останется на месте, не так ли?

— Конечно, — смеясь, сказал дон Хуан. — И Матека, и Темекула, и Туксон.

— И Текате, — очень серьезно вставил дон Хенаро.

— И Пьедрас-Неграс, и Транкитас, — с улыбкой сказал дон Хуан.

Дон Хенаро добавил еще несколько названий; то же сделал дон Хуан, и они погрузились в перечисление необыкновенно смешных и неправдоподобных названий больших и маленьких городов.

— Вращение с союзником изменит твою идею мира, — сказал дон Хуан. — Эта идея и есть все, и, когда она изменится, изменится и мир.

Он напомнил, что однажды я читал ему стихотворение, и захотел, чтобы я прочел его снова. Он процитировал несколько слов, и я вспомнил, что читал ему стихи Хуана Района Хименеса. Стихотворение, о котором он говорил, называлось «Еl Viaje Definitivo» («Окончательное путешествие»). Я прочел его:

…И я уйду. Но птицы останутся петь,

И останется мой сад со своим зеленым деревом,

Со своим колодцем.

Много дней небеса будут голубыми и тихими,

И колокола на башне будут звенеть,

Звенеть так же, как сегодня днем.

Люди, которые любили меня, уйдут,

И каждый год город будет расцветать заново.

Но мой дух, охваченный ностальгией,

Будет бродить в том же тайном углу моего цветущего сада.