Карлос Кастанеда. Расколотое знание

Мой учитель, нагваль Хулиан, предупреждал всех своих учеников, – продолжал дон Хуан, – что это самый тяжёлый день в жизни мага, ведь тогда наш реальный разум, вся совокупность нашего опыта, тяготевшая над нами всю жизнь, становится робкой, неверной и зыбкой. Мне кажется, настоящее сражение начинается для мага именно в этот момент. Всё, что было прежде, было лишь подготовкой.

– Что ты подразумеваешь под «нагрузкой разума летуна»?

– Дисциплина чрезвычайно нагружает чужеродный разум. Таким образом, с помощью своей дисциплины маги подавляют чужеродное устройство.

Я собираюсь нанести по разуму летуна, который ты в себе носишь, ещё один удар. Я хочу открыть тебе одну из самых необычных тайн магии. Я расскажу тебе об открытии, на проверку которого магам потребовались тысячелетия.

Он взглянул на меня и ухмыльнулся.

– Разум летуна улетучивается навсегда, – сказал он, – когда магу удаётся подчинить себе вибрирующую силу, удерживающую нас в виде конгломерата энергетических полей. Если маг достаточно долго будет сдерживать это давление, разум летуна будет побеждён.

Я отреагировал на это в высшей степени необъяснимым образом. Что-то во мне буквально вздрогнуло, как будто получив удар. Меня охватил необъяснимый страх, который я тут же связал со своим религиозным воспитанием.

Дон Хуан смерил меня взглядом.

– Ты испугался Божьего гнева, не так ли? – спросил он. – Успокойся. Это не твой страх; это страх летуна, ведь он знает, что ты поступишь в точности так, как я тебе говорю.

Его слова отнюдь не успокоили меня. Я почувствовал себя хуже. Судорога буквально корёжила меня, и я ничего не мог с ней поделать.

– Не волнуйся, – мягко сказал дон Хуан. – Я точно знаю, что эти приступы пройдут очень быстро. Разум летуна не столь силён.

Я предпринял обширное антропологическое исследование вопроса о летунах в других культурах, но нигде не нашёл ничего подобного» (К-10).

Отражение

Я же нашёл несколько фрагментов, которые содержат в себе информацию, подтверждающую вышеизложенное открытие толтеков древней Мексики.

Вот некоторые говорят «…кивая на Библию: Бог, мол, внутри нас. Другие, из богохульных, болтали, что человек есть лишь ходячий домик, в котором ездят и которым управляют невидимые нам существа. Если так, ловко ж они устроились загребать жар нашими руками! Мы-то мним о самостоятельности, а нас просто поощряют изнутри делать то, а не это, создавая «чувство удовольствия». Фантазёр Гаттони, друг и сосед Вольты, называл этих наездников частичками Бога, который использует людей как грядки, чтоб на этом огороде выращивать мысли, а уж ими-то и питается верховный разум. С овец – шерсть, с людей – мысли, которые невидимы и куда-то уносятся. Не надо писать книг, не надо никому ничего рассказывать, чуть подумаешь – а мысль уже уносится вдаль и улавливается кем надо». (Околотин.) Ведь это стопроцентное попадание! Но знали ли вы это раньше, да и что теперь будете делать с этим знанием?

«Конечно, вы взбираетесь на них сверху, но они пожирают нижнюю часть вашего живота своей большой волосатой пастью, и, как я слышал, именно они и выигрывают на этом обмене». (Сартр Ж.-П. Герострат.) Этот фрагмент так себе – каприз воображения художника. Первый – интереснее, а следующий просто потрясающ!

Это фрагмент из книги М. Харнера «Путь шамана, или Шаманская практика».

«Люди были дружественно настроены по отношению ко мне, но делиться своими тайнами не желали. Наконец они сказали мне, что если я действительно хочу узнать, – я должен выпить священный напиток шаманов, приготовленный с помощью сил «духа вина». (По ходу дела будем пропускать не существенные детали.)

Сначала руки, затем ноги, а затем и всё тело словно превратилось в твёрдый бетон. Я не мог ни двигаться, ни говорить. Постепенно, когда онемение сомкнулось в моей груди в области сердца, я попытался заставить свой рот позвать на помощь, попросить о противоядии. Однако, как я ни старался, я не мог произнести ни слова. Одновременно мой желудок словно превращался в камень, и сердце билось всё слабее. Я начал изо всех сил, ещё остававшихся во мне, называть сердце своим другом, самым дорогим другом, уговаривая его продолжать биться. Я обратил внимание на свой мозг. Я физически чувствовал, как он разделился на четыре отдельных уровня. На самом верху находился наблюдатель и распорядитель, который осознавал состояние моего тела и отвечал за то, чтобы сердце продолжало биться. Он был воспринимающим, был зрителем тех видений, которые, казалось, были просто моими галлюцинациями. На втором уровне я ощущал онемевший слой, который, казалось, был отключён снадобьем, – его словно не было. Следующий уровень был источником моих видений, в том числе и корабля души.