Карманное солнце

Рассказывал что-то, пытаясь развеять ее задумчивость. Слушаешь ли ты меня – неужели так трудно повернуться, сказать хоть что-то. Худенькие плечи, под колючим зеленым свитером нервно задергались. Беззвучные рыдания не давали дышать. Он резко встал. В тот момент, когда он ее обнял, слезы наполнили все ее существо, и она громко зарыдала. Уткнувшись в его плечо, она тут же почувствовала себя легче. Самое темное время душной ночи поглотило их. Под утро снились цветные сны.

Они почти всегда молчали. Он всегда появлялся, как ему казалось из потустороннего мира, наполненного смутными образами ненастоящих людей, и облегченно начинал осматриваться вокруг, находя в каждой давно ему знакомой вещи что-то совершенно новое – блеск, трещинку, потертость. И каждый раз он находил, что она здесь рядом с ним, стоит у окна. Пытался вспомнить что-либо о себе, но все, что за пределами этой комнаты с одним единственным окном, было для него недоступно.

Зябкие пальцы ее руки искали тепла в его ладони. Выдумывая всевозможные небылицы, они проводили свои вечера, а после захода солнца она впадала во все большую задумчивость. Становилось холодно и неуютно.

Он и не помнит, как ее зовут. Вернее, он знал эту последовательность из нескольких букв, обозначавших имя, но, не находясь там, лишь вспоминая, он терял какое-либо представление о ней. Сейчас это имя ничего не отражает. И не хотелось лишний раз выуживать из памяти этот никому не нужный, покрытый пылью забвения факт.

Все самое важное в ощущениях. Было чувство, что он сопричастен чему-то тайному, неуловимому. Кто ты? Он задавал этот вопрос мысленно, обращаясь к ней идеальной, но от того неживой. Она не существовала за пределами этой комнаты. Ее мысли, желания и чувства – лишь часть этого места. Нет, не так, это воспоминание каждый раз изменяется, и он совсем запутался в нем. Но благодаря этим изменениям она и живет в его памяти как нечто реальное, хотя и утерянное. Их мир, в который всегда можно вернуться.

Но тогда ему нужно было все начать с начала. Он уехал.

Стрелки часов сломались, но они продолжают тикать. Сколько можно ходить вокруг да около? Как можно любить воспоминание, не зная, какова была реальность? Разве это трудно понять. Он был ненормален, но не понимал этого, или не хотел понять. Он не хотел снова и снова возвращаться к прошлому и вести этот немой диалог с ее отражением, пора забыть про это.

Мне его жаль… Но могу ли я это чувствовать, раз меня нет? Я плод фантазии, несуществующее и не существовавшее никогда явление. Я и ты – единая сущность, ограниченная рамками запомнившейся тебе обстановки. Воспоминание и реальность, которой уже нет. Нашел ли ты за этой дверью то, что искал? Это была твоя золотая клетка, но ты не должен возвращаться. Прости меня. Часы застыли на без двух минут восемь.

Дверь закрылась. Обернулся. В коридоре было пусто. Воспоминание изменялось. Ее глаза тлели сухостью. Лицо потемнело, кожа стала отвратительной на вид желтой мозаикой, неровные мазки цвета постепенно размылись, и он увидел увядающее создание, что мгновение назад было прекрасно, а теперь… Он – копия меня самого, исчез. Теперь есть только я.

На подоконнике стоял сухой, полуистлевший цветок. Через окно пустой комнаты лился солнечный свет.

3.

Должен наблюдать за той стороной. Меня там никогда не будет. Что там, я вижу ясно, но… Такая же природа. Сосны, трава, яркое цветение весной… Все как будто бы такое же, как и на этой стороне, внешне, по крайней мере. Слишком заманчиво, это обман. Помни об угрозе. Столько раз нам говорили о ней.

Образ, вырисовавшийся в воображении, был столь же смутен, как и ужасен, а объяснения не прибавляли ясности. Темная масса, безжизненная, но неумолимо приближающаяся. Это так неопределенно, что было неприятно поддаваться успокаивающей тишине этих мест. Ночь таит эту опасность, покрывает ее.

Закрой глаза и увидишь ее, среди тысяч ярких бликов, напоминающих кадры хроники совсем далеких, уже мифических событий. Этот страх – органичная часть всех нас, ждущая за закрытой пеленой глаз.

4.

Стал плохо спать. У меня назначено.

Проходите, присаживайтесь.

Меня беспокоят мои сны, вернее одна мысль, связанная с ними… Я расскажу.

С момента, когда я закрываю глаза, я некоторое время продолжаю думать о чем-то своем. Так проходит некоторое время. В тот момент, когда я уже чувствую, как проваливаюсь в сон, мысли мои отступают, и я остаюсь наедине с этой темнотой. Поневоле я вглядываюсь в эту темноту. Густая черная масса, в которой я сначала как будто вязну и мое виденье ее недостаточно четкое, что ощущается как будто я в самом центре всей этой темноты. После этого мой внутренний взгляд останавливается на одной точке, тьма передо мной сгущается, обретая плотность, становится яснее, и я вижу вдалеке от меня что-то материальное, подобие огромной стены. Но я чувствую расстояние между нами, я нахожусь не рядом с ней.