Карманный оракул (сборник)

Очень ведь, знаете, утомительно все время играть по разным правилам. Принадлежность к оппозиции – нечто вроде отягчающего заболевания, при котором любая мелкая хворь вроде насморка превращается в угрозу для жизни. Принадлежность к власти, напротив, – нечто вроде бодрящего витамина, употребление которого заживляет любые раны. Давайте, в самом деле, на равных откажемся от ударов ниже пояса! Подчеркиваю, речь не идет о нетрудовых доходах и неправовых поступках, а исключительно о том, чтобы не трогать интимную сферу. Тем более что личная жизнь государя – самое неинтересное, что можно себе представить. Когда на человека ежесекундно давит такой пресс – для него, по-моему, подвиг вообще кого-нибудь поцеловать: неинтересно все. Вот и приходится целоваться то со стерхами, то с тигрицей – остальное уже не возбуждает. Но ведь и личная жизнь оппозиции, честно вам скажу, не представляет ни малейшего интереса. Ни сногсшибательных европейских грантов, ни переводов от Госдепа. Приходится много работать, а каналы для заработка постоянно перекрывают: то радиопередачу закроют, то на телеканале внесут в стоп-лист, а то посоветуют в газете не упоминать страшное слово «Навальный», как случилось недавно в одном весьма респектабельном издании. И что теперь писать? Заметки фенолога?

А если уж требовать полного паритета – давайте друг про друга не врать. Ни в печатных СМИ, ни по телевизору, ни в блогах. Давайте блогеры не будут писать о том, что некий монастырь оказался оцеплен вследствие венчания двух спортсменов – все мы их знаем, следим за успехами, – а власть в ответ не будет утверждать, что в Сочи не было наводнения, когда оно было и отснято на телефоны всеми желающими. Говорили же когда-то, что видеомагнитофон убил советскую власть. А госпропаганду нового образца убьют айфон, Инстаграм, Твиттер. Раньше госпропаганда могла успокоить, напугать, мобилизовать. В нынешних условиях, когда каждый сам себе СМИ, она может только опозориться, и консолидации это отнюдь не способствует.

Я бы, честно говоря, выступил еще и за то, чтобы всерьез предъявлять к разным общественным силам равные требования. Чтобы, скажем, академики не считали, что они никому ничего не должны, кроме научных результатов (оценить которые может только экспертное сообщество), а им, напротив, должны все кругом, и если их не поддерживают – это ужасное предательство. Я против привилегированных каст, я сам поэт – вольный сын эфира, и преподаватель вдобавок, и я никогда не соглашусь, что гуманитарная интеллигенция или социальный протест меньше нужны обществу, нежели чистая наука. А когда эта чистая наука занимается только собой ровно до тех пор, пока у нее не придут отбирать самоуправление, – это нехорошо, нечестно, непаритетно. И кастовое сознание, носителями которого остаются академики, мне тоже не очень нравится – объявить себя солью земли может любой, но давайте немножко и соответствовать.

Видите, к каким глубоким выводам можно прийти, изучая интервью Дмитрия Пескова. И если уж мы за нулевой вариант, пусть и они там наверху иногда приходят к каким-нибудь выводам, читая и слушая то, что говорим мы.

Я и сейчас считаю, что это было довольно дельное предложение. Любопытно, что попы действительно стали вести себя смиреннее (похоже, Невзоров действительно был призван передать им черную метку от власти, доверенным лицом ко торой он как-никак являлся). Но одной из главных сенсаций 2016 года стало расследование New Times о дочерях Владимира Путина. И хотя мне кажется, что оно ничего не прибавило к нашим знаниям о президенте России, – его личность и частная жизнь незаслуженно остаются в центре внимания страны, а личная жизнь Касьянова – в центре внимания НТВ.

С погружением

Лучший способ изучения языка – так называемое погружение, когда никто вокруг тебя не говорит по-русски: хочешь не хочешь – запоминай слова. Лучший способ изучения истории – ее проживание, и потому в России так хорошо знают историю: она повторяется, и каждое поколение застает свой кусок учебника. Нам сегодня становится многое понятно про эпоху столыпинской реакции (с той разницей, что теперь нет и Столыпина), про канун революции и про то, почему эта революция, случившаяся без Ленина и при минимальном участии большевиков, в конце концов досталась именно Ленину и большевикам.