Карманный оракул (сборник)

А в этой колонке с удивительной для меня самого точностью предсказаны все главные тенденции последующего пятилетия: рост количества само убийств среди молодежи (см. расследование «Новой газеты» о сетевых сообществах, подталкивающих детей к суициду). Возрождение веховских тенденций. Самоустранение интеллигенции от любых политических действий и даже мнений. В общем, точное воспроизведение эпохи 1907–1916 годов. Нет никаких шансов, что столь точная копия тогдашней реакции будет отличаться более оптимистичным финалом.

Похвала закрытости

1.

Тут некоторые надеются: патриотизм в массах иссякнет, как только нам перестанут продавать иномарки и давать шенгенские визы. Да ничего подобного, я вас умоляю! Во-первых, патриотизм от этого возрастет многократно, потому что не останется другого выхода. Во-вторых, до этого все равно никогда не дойдет, потому что Россия – огромный рынок, а принципиальных людей в мире почти не осталось. В-третьих и в-главных, все эти разговоры о российской всемирной отзывчивости и о неизбывной любви наших людей к заграничным путешествиям – сущий вздор. У нас давно уже носят милитари, и не только в смысле нарядов, но и в смысле убеждений.

Меня всегда поражали разочарованные, брюзгливые и даже брезгливые нотки в рассказах наших людей о загранице. Томные жены новых русских в начале девяностых возвращались из Турции и Египта неудовлетворенными во всех отношениях: там перед ними недостаточно прогибались и вообще грязно. Уровень сервиса не устраивал их никогда. Я давно заметил, что российская элита ценит не сервис как таковой, а подобострастие: за границей оно все-таки встречается не везде, главным образом в третьем мире, а в Европе и Штатах метрдотель и шофер такси умудряются сохранять чувство собственного достоинства. Для нашего туриста это нестерпимо. У него возникает чувство, что ему плюнули в рожу. Великое множество местных посетителей заграницы – от простовато-турецкой до элитно-балийской, от заурядно-пражской до экзотически-тайской – рассказывали об увиденном со столь явным разочарованием, что я поневоле вспоминал путевые очерки семидесятых годов – о том, как избранные писатели и кинематографисты за рубежом жестоко страдали от ностальгии, мучились отсутствием черного хлеба и духовности, томились на стриптизе, куда их затащили гордящиеся свободой хозяева… Скажу больше: самые интеллектуальные друзья по возвращении с Запада считали долгом попенять на низкий уровень тамошнего образования, всеобщую корысть, засилие массовой культуры и незнание собственных достижений. «Мы ихних больше читали, чем они!» И то сказать: пока они жили, мы их читали…

Россияне, вопреки легенде, никогда особо не любили Запад, да и знание его культуры оставалось у большинства на уровне многократного пересмотра «Индианы Джонса». Те немногие, кто серьезно следит за культурной, интеллектуальной и политической жизнью внешнего мира, составляют от силы процентов пять всего российского среднего класса. Знание языков на уровне восьмого класса спецшколы стало нормой даже для менеджмента – выше взбираются единицы. И главное – подавляющему большинству россиян, вне зависимости от того, впервые ли они попали за границу или проводят там большую часть жизни, присуще непобедимое, хоть и скрываемое (а теперь уже и не особенно) чувство своего превосходства: ведь жажда доминирования – естественное состояние людей, у которых нет в жизни другого смысла. А с этим смыслом у россиян в последнее время большие напряги: процесс быдлизации населения в девяностые шел опережающими темпами. И потому их единственное желание – самоутверждаться. Им кажется, что за границей их не любят все: носильщики, портье, проститутки, погода… Мы немедленно должны им показать и доказать. И большая часть выезжающих доказывала – причем так, что на большинстве знаменитых курортов они сделались притчей во языцех. Даже самые щедрые чаевые не могут переломить эту репутацию – да мы, если честно, и рады: нам льстит, когда нас называют медведями. Помните, как у Шварца: «Ну и что же, что медведь? Все-таки не хорек!»