Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)

- Кира, запомни: если тебе что-то снится, значит, скоро произойдут перемены в жизни! Сны как проекция в будущее, иногда – в прошлое, к ним нельзя относиться, как попало, уж я-то знаю! Даже дурные сны приносят какую-то весть. Всегда. Я, конечно, снами ещё не занималась, но надо начинать. Рассказывай.

- Я боюсь о таком говорить... просто во сне мама и папа... – Кира уткнулась лицом в подушку, чуть не плача, сжалась как эспандер под действием силы.

- Говори! Что случилось с родителями в твоем сне! Слышишь? Говори! Если им действительно угрожает опасность, то я это почувствую сразу!

- Они были связаны, кругом стояли какие-то мужики в черном с автоматами, слышался детский плач, притом, сама я смотрела как бы со стороны на происходящее, словно меня там не было, но я все видела, а помочь не могла, пошевелиться тоже! Потом поплыл какой-то едкий дым – горел табор! Мой табор! Бежал табун, правда огонь был быстрее, и почти все лошади погибли, но некоторые выбрались, на одной из них был Коля, вдруг я услышала выстрел и раздирающий душу крик папы... Коля в крови лежал у моих ног... звал меня...

- Хватит! Стоп! Это уже слишком! Что за бред! Вот это уж точно бред, – Хитана помотала головой, стряхивая с себя оцепенение, резко встала и серьезно добавила:

– Сиди тут, постарайся уснуть, ни о чем больше не думай, а я завтра же разложу карты. И Кармелите позвоним! Пусть приедут тебя навестить, чтоб дурацкие мысли прогнать!

- Хитана, ты точно ничего не почувствовала, когда я тебе рассказывала? Нет?

- Нет! Ничего такого страшного не почувствовала! Успокойся! Сон, просто сон! Забудь! – она по-матерински поцеловала Киру в лоб и вышла, но на лице её появилась болезненная тревога.

Наскоро одевшись, шувани поднялась в спальню, достала из ящика комода пару пакетиков с травами. Лачо не спал.

- Хитана, ну куда это ещё ночью?! Спятила?

- Лачо, мне надо идти к Розе, срочно! Это не шутки, что-то плохое намечается, очень плохое!

- Значит так: к тёте ты сходишь утром, а пока ложись и спи! Вот ещё чего удумала! Будет она мне тут на шабаши ползать! – почти крикнул, демонстративно взмахнув руками, – Вы женщины постоянно что-то там чувствуйте, и что теперь не спать по ночам?! Из-за Киры, что ль?!

Чувствовалось, что он в ярости. Хитана виновато потупила взгляд.

- Лачо! Не забывай, что я – шувани! Если я сказала, что должна уйти, то значит, это правда важно! Или ты хочешь мне помешать? Есть у меня вопросы безответные, уже давно, вот хочу все прояснить! Родной, ложись, я ненадолго! – легкий чмок в макушку был самым весомым аргументом в споре.

- И как только хочется бродить туда-сюда? Иди уже, тётя будет рада тебя видеть! – он зевнул и с головой накрылся пледом.

В такие минуты Хитана видела в нем маленького мальчишку, которому не дают вдоволь выспаться, и её сердце сжималось от жалости и любви. Жаль, что только в сказках суженные после свадьбы живут, не зная, ни бед, ни тревог, имеют много детей... когда-то давно эта мечта казалась осуществимой, но не сейчас!

Волки неторопливо и осторожно показались из туманной дымки, расстилающейся по остывающей земле тонким пуховым платком. Их было много. Некоторые – совсем крупные, другие – мельче и слабее, очевидно. Так как стая не полностью сформировалась, то самому опытному и старому пришлось отогнать молодняк, выстроившийся в первом ряду, желая получить самый лакомый кусок.

Вообще, во время охоты эти хищники беспрекословно подчиняются вожаку, следуя за ним, соблюдают дистанцию, причем каждый из особей четко знает свои функции: есть «загонщики», «страховщики», «бомбардиры», ну и дармоедов тоже хватает. Строгая внутренняя иерархия – залог столь успешного выживания популяции.

Теперь стало окончательно ясно: ситуация вышла из под контроля. С трудом поднявшись, отплевываясь от набившейся в рот пыли и шерсти, наши любители приключений поняли, что окружены, «кольцо» сжималось по мере того, как к месту подтягивались новые члены стаи.

Зора чувствовала, как подкашиваются ноги только от одной мысли, что это последний эпизод жизни, в горле стоял комок всего того, о чем она меньше всего хотела бы сейчас думать: непрошеные слезы, обида пополам с желчью, естественный страх, ненависть к себе и ко всем вокруг, мимолетная апатия и покорность судьбе, и трепещущее где-то в глубинах подсознания чувство вины, и смятение... Весь этот сумбурный поток эмоций рвался наружу! А вот Лев был спокоен, лишь сдвинутые брови выражали негодование.

Побитый волк отошел на приемлемое расстояние, прижал уши, немного задрал морду, втягивая мокрым и блестящим носом воздух, недовольно фыркнул, отряхнулся, поглядывая на своих собратьев, которые подходили все ближе, без конца шпыняли друг друга, демонстрируя таким образом силу.