Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)

Самое лучшее время в местах не столь отдаленных – это ночь. Только ночью можно хоть на краткий промежуток времени стать самим собой или погрузиться в безмятежный, как в далеком предалеком детстве сон, правда, скрипучая шконка совсем не похожа на теплую мягкую кровать с подушкой, набитой гусиным пером, да и соседи по камере вряд ли смахивают на “искателей грез”. Кормушка была открыта, за железной дверью дремал надзиратель, ни с того, ни с сего зажегся свет, а в конце коридора послышались голоса начальства. Спящие нехотя открыли глаза, дверь с разрывающим визгом открылась – пришлось встать, как положено. Впрыгнул сержантик, отдал честь, скомандовал:

- Осужденный Крючковский! Подъём! С вещами на выход!

- Я?! Погоди-ка, начальник! Мне ещё год сидеть! Ты ничего не попутал? – опешил Банго, резко подскочив.

- Слышь, у меня приказ! На выход! Или ещё не насиделся? – сержант скорчил рожу. – Живей!

- Понял! Уже лечу! – радости цыгана не было границ.

- Так-то лучше! – смягчился, но наручники все равно достал.

- А чего случилось, что меня досрочно отпускают? – вещи были собраны.

- Ничего не случилось, заебал ты всех уже, понял? Потому и отпускаем! Лицом к стене, руки за спину! – защелкнул на запястьях наручники и вывел из камеры.

Остановились около кабинета следователя Викторова. Сержант постучавшись, заглянул и доложил:

- Товарищ майор! Осужденный Крючковский доставлен!

- Заводи и свободен! – майор накинул на плечи мундир.

Банго, озираясь, вошел и, не спрашивая разрешения, бухнулся на ближайший стул. Повисла пауза, потом, прокашлявшись, заговорил Викторов...

Виталий Витальевич Викторов – маленький, сутуленький старичок, тертый патрон, компетентнейший работник данного объекта, раньше – спецназовец и герой, после тяжелого ранения хромал на левую ногу, был контужен... Окружающие сторонились: одинокий, замкнутый, агрессивный, ну в общем – повернутый на криминальной почве следак, с всякими заморочками из прошлого. Его знали все, но понимали лишь избранные.

Оглядев Банго, ерзающего от нетерпения на стуле, он присел на краешек стола, свесив больную ногу, подбирая слова, начал диалог с длиной тирады:

- Ты радуешься? Напрасно! То, что ты выходишь на свободу – это ничего не значит, Крючковский! Я прекрасно тебя знаю, я имел честь познакомиться с материалами дел, поэтому с наблюдения не снимаю! Если ты вздумаешь продолжать свои деяния – сядешь снова! Будь моя воля – топтал бы, дружок, зону до конца дней! И плевать, что мне угрожали расправой! Кто тебя “крышует” непонятно, но я докопаюсь до истины, поверь! Я в органах больше 30 лет и пересажал столько, что этой чертовой тюрьмы уже мало! – Викторов достал из кармана конверт, протянул собеседнику. Тот хотел было взять, но наручники так и не сняли.

- Знаешь, а мне по-барабану, что ты там плетешь! Ты, начальничек, бессилен в данной ситуации! Я снова на свободе, потому и радуюсь! И вообще, быстро сними с меня наручники, волчара! – рявкнул цыган, оскалив зубы, совсем по-животному.

- Непременно, только сначала я тебе кое-что объясню! – Викторов помахал конвертом, потом измял его и швырнул в мусорное ведро. Затем достал ручку с листком, черкнул несколько слов, в следующее мгновенье схватил свою палку, похожую на багор, зацепил рукоятью шею Банго, дернул так, что тот не удержавшись, оказался практически на коленях у стола.

- Ах ты, оборотень позорный! Я тебе это верну, скоро! Сам на коленях окажешься!

- Слушай меня, мразь! Пока ты находишься в этом кабинете – я босс! Приказываю только я! Так было, есть и будет! А дружкам своим передашь, что запугать меня не удастся, а купить и подавно! – взгляд майора стал стальным.

Он запихал листок в воротник грязной и залатанной рубахи Крючковского.

- Да не знаю я ни про каких дружков! Я не рассчитывал, что меня отпустят именно сейчас!

- Они, зато хорошо знают! И тебя, и меня! Вот правда, мне не удалось отследить номер того воротилы, который предлагал за тебя залог! Хорошие связи в уголовном мире? Наверное, благодаря хозяину? – говоря о Лексе, специально перешел на полушепот, оттолкнув это от себя, даже покривился.

- Хозяина не смей трогать! Лекса – покойник! А их не тревожат по пустякам! Да! Мы с ним многое хотели завершить, но так случилось, что его избили охранники и выжить он не смог, я знаю их в лицо! Всех до одного! И отомщу! Клянусь, – верный пес говорил тихо, с болью. – Пока я жив, я верен тебе, Лекса!

- Я тоже об этом слышал, но на самом деле охранников подкупили заключенные! Твой Лекса был ненавистен всем вокруг, даже “вашим”, это не я такой бессердечный, скорее – он! Ладно, хватит о былом, на будущее – не пытайся меня провести! Ах, да! Ещё подписка о не выезде с тебя! – ткнул пальцем в графу, где должна была стоять закорючка, отстегнул наручники, дал ручку.

- Эй! Что за бред! Никакой подписки! Я собираюсь в Сочи!

- Ну, извини! Закон есть закон! И вообще, хватит, уж может так жить? – правоохранитель перешел на тон дружеской беседы.