Кармелита. Наследники: лёд и пламя (СИ)

Они поменялись местами и Павлу стало гораздо спокойнее. Спокойнее за Рубину, но не за автомобиль, потому что бывший его напарник гонял так, что любой Андретти бы нервно курил в сторонке. В маленьких городках, типа Ковальска, дорожное покрытие далеко не первой свежести, да и «ласточка» Куликова пережила столько, что того и гляди готова была развалиться. Наконец добрались до вокзала. Сергей любезно согласился таскать Рубинин чемодан и дальше. Билетов было навалом, хотя, ничего удивительного, ведь основной поток перебрался в аэропорт.

- Ладно, пора на перрон, а то посадка заканчивается, – Куликов пожал руку напарнику. – С машиной осторожней! Ну, до скорого!

- Так я и в вагон провожу, – майор никак не хотел отпускать цыганку. – Рубина, ты ведь не против?

Бывший подполковник опять разозлился. Голадовникова же напротив была рада.

- Да, папа, пусть проводит! Я не против!

«Молодежь! Что с неё взять?!» – снова не стал спорить старший.

Проводница, тучная и изможденная, даже не проверила паспорта, быстро запустив троицу в купе. Рубина потянулась за чемоданом, чтобы убрать мешавшую ношу. Её рука и рука Кудряшова на мгновение соприкоснулись. Вот тут уж Павел Петрович откровенно не выдержал, грубо оттолкнув майора, прошипел:

- Проваливай, провожатый! Устроил мне тут!

- Па, ты чего? – девушка, испугавшись реакции подполковника, поспешила узнать точное время отправления. – Ещё три минуты есть!

- Извините, если я… – майор покраснел.

- Выходим, провожающие! – раздался зычный крик проводницы. – Трогаемся уже!

Кудряшов заметно притих и даже сконфузился, когда Рубина вдруг обняла его.

- Удачно отдохнуть, товарищ подполковник! – еле выдавил полицейский, покидая купе. – До встречи!

Последняя фраза была адресована цыганке, которая устроившись у окна, ещё долго махала блондину, улыбаясь какой-то по-детски искренней улыбкой. Она не знала, что за человек этот Сергей Кудряшов, как он живет, с кем и где… И ошибочно полагать, что раз он – полицейский и друг приемного отца, то обязательно положительный! Среди таких как раз больше оборотней. Но что-то внутри никак не давало покоя, щемя и дергая. От поездки девушка ждала в первую очередь покоя и эмоций. Противоречивые желания, не правда ли? Да, возможно, но порой несовместимое может дать гармонию, а идеально подходящее вдруг организует хаос.

Куликов Павел Петрович же испытывал чувство вины. Перед самим собой, за то, что так быстро согласился взять Рубину, перед Люцитой за то, что согласился с собой, перед Кудряшовым за то, что выставил и отчитывал, как мальчишку...

Поезд набрал ход, оставляя позади Ковальские поля голые и одинокие, уныло остающиеся ждать прихода зимы. Осенняя природа непредсказуема как первый снег. Кого-то радует, кого-то огорчает.

====== Глава 22. ======

СГУ.

Муравьев, проходя по родному этажу химико-биологического профиля, не мог отказать себе в удовольствии закурить, хоть и знал, что курение категорически запрещалось на территории всего университета. Брюнет учился на естественно географическом факультете, являлся заядлым прогульщиком и дебоширом.

Только затянулся – пришлось прятаться. Мимо закутка, о котором знали только избранные, прошлепала маленькая коренастая женщина в белом халате и с колбой в руках – заведующая химической лабораторией, а ей попадаться нельзя: сразу в деканат и на отчисление.

Муравьев, не смотря на возраст, являлся первокурсником, ещё в армии парень попал в гнилую компанию наркоманов и, вернувшись, при поступлении уже точно знал, куда направит стопы. Кабинет органической химии стал вторым домом, притом, что с этой наукой горе-студент никогда не дружил. Иногда по-тихому удавалось стащить парочку-тройку реактивов, чтобы понаделать всяких скользких масс, не помещающихся в пробирки. Один раз дошло до взрыва, хорошо, что несильного, да и обошлось без жертв.

Заведующая лабораторией, упомянутая выше, приходилась Денису Муравьеву теткой. Они давно перестали тесно общаться, ещё с тех пор, как умер отец и её брат по совместительству. В их родстве всегда можно было найти несостыковки, к примеру, покойный Муравьев был двухметрового роста и черный, как негр, даже говоривший с акцентом, а его сестра (сестра ли вообще?) меньше метра пятидесяти и абсолютно светлая…

Сам же Денис категорически отрицал существование близких за пределами досягаемости, то есть, если кто-то жил в другом городе или не дарил ему подарков, то кровное родство автоматически перечеркивалось. Его мать, повторно вышедшая замуж и родившая сразу троих детей, на старшего сына не обращала никакого внимания, поэтому парень был постоянно сам с собой. Друзья, если можно было так назвать людей, которые грабили и пьянствовали в подъездах, приходили и уходили, а он оставался один. В учебной группе никто не хотел общаться с замкнутым и агрессивным брюнетом, да и он не лез.

- Ёу! Чувак! – к Муравьеву подошел вечный тусовщик из паралелльного. – Послезавтра намечается дискач с пиротехникой, ты как? Завалишься?