Кармен и Бенкендорф

- Любопытно, - и тоже тянусь к пачке "Золотой Явы".

- Что произошло? - меняет тему Кармен. - Ты бледен, как...

- Как кто? Как декадент?..

- Ну все! - резко говорит Анна и давит окурок в пепельнице порывистым движением. - Ты не поэт, майор. - Хватит! Если у тебя испортилось настроение, не надо его портить мне. Я не греческая гетера и не японская гейша - душу твою ублажать за двадцать баксов. Я простая русская проститутка...

- Немецкая, - равнодушно вставляю я.

- Хорошо. Немецкая. В общем, я ухожу.

- Если ты покажешься в коридоре, - произношу я медленно, с расстановкой, - у тебя будет именно такое выражение лица, какое ты видела у других перед смертью. Тебя могут убить, - и смотрю на Кармен выжидающе.

- Не поняла. Объясни.

- Объясняю: тебя там ждет Олег - рыжий следователь из прокуратуры. Ты у него ночью была?

- Была. Ну и что?

- Пистолет брала? - я хищно выпускаю дым из ноздрей и сверлю взглядом удивленную Кармен.

- Какой пистолет? - пожимает плечами Анна, и волна ее волос скатывается на одно плечо. Она держит паузу несколько секунд, и в глазах ее вдруг вспыхивают озорные искры:

- Где мой черный пистолет? На Большой Каретной!... Где меня сегодня нет? - цитирует Высоцкого Кармен и хохочет: - Этот идиот не может найти свое оружие!

Я слежу за Анной. Она хохочет, запрокинув голову, и не может остановиться.

- Что тут смешного? - устаю я от ожидания ответа.

- Я спрятала его пистолет и перед уходом забыла достать.

- Куда спрятала?

- В надежное место - в мусорную корзину, - Анна поворачивается ко мне и аккуратно вытирает набежавшие слезы.

- Зачем? - искренне удивляюсь я.

- Как зачем? Чтоб не убил, - просто объясняет Кармен и облизывает губы.

- Он хотел тебя убить? - я вскакиваю и подхожу к ней вплотную.

- Хотел. Приговорил к расстрелу, - Анна поднимает на меня слезящиеся глаза. - Я же говорила, что запах смерти витает здесь в воздухе, как сигаретный дым.

- Ты говорила, что он разлит, как вино в старом погребе.

- Это аллегории. Кстати, про вино. Ты говорил, у тебя есть "Южная ночь".

Неплохо бы сейчас осушить стакан в ознаменование отмены расстрела.

- Подожди с вином, - не могу переключиться. - Ты говорила о смерти.

- Я говорила: неважно, на что похож ее запах, но я дышу этим "ароматом" уже почти сутки.

"А за что он хотел тебя убить? За двести долларов?" - лихорадочно соображаю я. Отхожу к окну, прячу руки в карманы и продолжаю дознание:

- Он хотел тебя убить за деньги?

- Ну, что ты! На Руси за деньги убивают редко...

- Странно. За что же убивают на Руси чаще? - завожусь я.

- А за дурные помыслы, - вздыхает Кармен, и глаза ее тускнеют.

- Что же это за помыслы такие?

- А всякие. Дурные помыслы носят в себе дурные люди, а дурные люди это инородцы. А поскольку я нерусская, что очевидно, да еще зовут меня Кармен, то я, соответственно, вынашиваю всякие черные мысли. Общий заголовок - "Как Россию погубить".

- Ты это серьезно? - лицо мое, наверное, перекашивается.

- Вполне. Если иметь в виду первоисточник, то есть твоего рыжего москвича из прокуратуры.

- Ты хочешь сказать, что он обвинил тебя в развале великой империи и приговорил за это к расстрелу?

- Именно так, - согласно кивает Анна.

- Брэйд сив кейбл, - подытоживаю, - то есть "бред сивой кобылы", - и открываю шкаф, чтоб достать бутылку вина.

- Это сейчас смешно, - уже спокойнее говорит Кармен, - а прошлой ночью мне было совсем не до смеха.

- Ты что, не видела, в каком он состоянии? - со стуком ставлю бутылку на стол. - Он же был пьян, как сволочь.

- Я это поняла только потом. Ведь ходил ровно, говорил четко и внятно.

- Называется автопилот. У большинства офицеров так. Строевая выправка как на параде, речь поставлена - хоть Верховному главнокомандующему рапортуй, а утром проснется - ничего не помнит, хоть режь его.

- Ну, видала я и других офицеров. Штормило так, что от стенки к стенке заносило.

- Таких меньшинство, - я достаю складной охотничий нож, чтобы открыть бутылку.

- Рыжий пил много. Я даже сообразить не успела, как все началось. Он спросил, как меня зовут. Я говорю - Кармен. "Ты испанка?" - "Нет, говорю, - немка". - "Врешь, немцев черноволосых и черноглазых не бывает!" Я объясняю: у меня мать армянка, а отец - немец. "Скажи что-нибудь по-немецки!" - "Гутен абенд", - говорю. "Все?". - "Все". - "Опять врешь, стал возмущаться. - Ты засланная экстремистка. Хочешь выкрасть уголовные дела на своих родственников?!" Тут меня затрясло. Ну, думаю, черт с ними, с этими двумя сотнями баксов, надо линять. А он пистолет достает: "Выходи на балкон! За шпионаж против России ты приговариваешься к расстрелу!" Ну, думаю, песец ко мне подкрался незаметно. Но сама судорожно соображаю, как же переломить его настрой. Ведь убьет сдуру и фамилии не спросит.

- Кстати, как твоя фамилия? - вдруг вырывается у меня.

- Кох. А что такое? - теряется Анна.

- Ничего. Просто так спросилось.

- Да. Так вот, приставил он пистолет к моему лбу и читает мне "приговор", то есть несет какую-то ахинею про коварные замыслы и покушение на государственный строй. В общем, полный мрак...